Жизненный план. Лори Спилман

кричит Брэд.

      – Моя подруга Кеси… закрывала глаза, даже когда меняла подгузники новорожденному мальчику.

      – Сядь на место, леди! – кричат из зала. – Твои шутки нас достали.

      Брэд начал обратный отсчет.

      – Семь, шесть, пять…

      Наконец он показывает «ноль». Резким движением вставляю микрофон в гнездо на стойке. Брэд восторженно жестикулирует. Едва спустившись со сцены, попадаю в его объятия. Вырываюсь и мечусь в поисках выхода.

      Свежий ночной воздух обжигает легкие при каждом вдохе. Заливаясь слезами, пробираюсь к стоянке и, с трудом разбирая дорогу, иду к машине. Опираюсь на крышу и опускаю голову.

      Через секунду на плечо ложится чья-то ладонь.

      – Не плачь, Б. Б. Ты смогла. Все кончено. – Брэд успокаивает меня и гладит по спине.

      – Это же провал! – Силой ударяю кулаком по жестяной крыше, резко поворачиваюсь и смотрю прямо ему в глаза. – Я же говорила тебе, что не умею смешить людей.

      Брэд обнимает меня, а я не сопротивляюсь.

      – Черт бы побрал эти мамины идеи, – бормочу я в его шерстяной шарф. – Я стала посмешищем – о нет, даже не посмешищем… надо мной даже из жалости никто не смеялся.

      Брэд делает шаг назад и извлекает из нагрудного кармана розовый конверт.

      – Позволим Элизабет высказаться в свое оправдание?

      Утираю нос тыльной стороной ладони.

      – Ты отдашь мне письмо?

      Он смахивает слезу с моей щеки и улыбается:

      – Полагаю, ты заслужила. В столь важный момент.

      Мы садимся в мою машину, и я первым делом включаю печку. Сидящий на пассажирском месте Брэд вскрывает конверт и приступает к чтению:

      – «Дорогая Брет!

      Ты расстроена из-за провала? Какие глупости».

      – Что? Она знала?

      – «С чего ты взяла, что все должно было получиться идеально? Даже я не очень в этом уверена. Где-то на жизненном пути ты потеряла данную тебе Богом стойкость. Счастливая маленькая девочка, которая так любила петь, рассказывать смешные истории и танцевать, превратилась в истеричную и неуверенную в себе особу».

      Голову сжимает тугим обручем.

      «Но ведь это ты заставила меня, мама», – думаю я.

      – «Сегодня вечером ты жила, моя маленькая артистка, такой ты была всегда, и этим я очень довольна. Любые эмоции – даже тревога – лучше бессмысленного прозябания.

      Пусть события сегодняшнего вечера служат тебе напоминанием о том, какой ты можешь быть стойкой, мужественной и храброй. Когда внезапно тебя охватит страх, вспомни о том, что ты умеешь быть стойкой, и стряхни его с себя, будь такой, какой я тебя знала.

      Элеонора Рузвельт говорила: «Каждый день надо делать то, что тебя пугает». И ты, моя милая, заставляй себя делать то, чего страшишься. Рискуй и посмотри, что из этого выйдет. Только такие действия превращают жизненный путь во что-то стоящее. – Брэд делает недолгую паузу и заканчивает: – Я люблю тебя и горжусь тобой. Мама».

      Беру письмо в руки и внимательно перечитываю, прикасаясь кончиками пальцев к написанным мамой словам.