Венок Брюсову. Валерий Брюсов в поэзии его современников. Отсутствует

маг, постигший числа

      И звезд магический узор.

      Ты – вот: над взором тьма нависла…

      Тяжелый, обожженный взор.

      Бегут года. Летят: планеты,

      Гонимые пустой волной, —

      Пространства, времена… Во сне ты

      Повис над бездной ледяной.

      Безводны дали. Воздух пылен.

      Но в звезд разметанный алмаз

      С тобой вперил твой верный филин

      Огонь жестоких, желтых глаз.

      Ты помнишь: над метою звездной

      Из хаоса клонился ты

      И над стенающею бездной

      Стоял в вуалях темноты.

      Читал за жизненным порогом

      Ты судьбы мира наизусть…

      В изгибе уст безумно строгом

      Запечатлелась злая грусть.

      Виси, повешенный извечно,

      Над темной пляской мировой, —

      Одетый в мира хаос млечный,

      Как в некий саван гробовой.

      Ты шел путем не примиренья —

      Люциферическим путем.

      Рассейся, бледное виденье,

      В круговороте бредовом!

      Ты знаешь: мир, судеб развязка,

      Теченье быстрое годин —

      Лишь снов твоих пустая пляска;

      Но в мире – ты, и ты – один.

      Все озаривший, не согретый,

      Возникнувший в своем же сне…

      Текут года, летят планеты

      В твоей несчастной глубине.

      1904, 1908

      Москва

      Встреча

      Туманы, пропасти и гроты…

      Как в воздух, поднимаюсь я

      В непобедимые высоты,

      Что надо мной и вкруг меня.

      Как в воздухе, в луче эфирном

      Вознесся белоснежный пик,

      И от него хрустальным фирном

      Слетает голубой ледник…

      У ледяного края бездны

      Провеял облик ледяной:

      Мгла дымная передо мной…

      Ударился о жезл железный

      Мой посох бедный, костяной:

      И кто-то темный из провала

      Выходит, пересекши путь,

      И острое вонзилось жало

      В мою взволнованную грудь…

      Раскатам мстительного смеха,

      Раскатам бури снеговой

      Ответствует громами эхо…

      И катится над головой —

      Тяжеловесная лавина,

      Но громовой, летящий ком

      Оскаленным своим жерлом

      Съедает мертвая стремнина.

      Глухие стоны урагана

      Упали в пасти пропастей,

      Скользнули на груди моей,

      Свиваясь, пропасти тумана,

      Над осветленной крутизной

      Истаяв ясными слезами…

      И кто же! – брат передо мной

      С обезумевшими очами —

      Склонился, и железный свой

      Он поднял жезл над головой…

      Так это – ты?.. Но изумленный,

      Безгневный, улыбнулся лик;

      И жезл упал окровавленный

      На звонкий, голубой ледник.

      «Высоких искусов науку

      И марева пустынных скал

      Мы поняли», – ты мне сказал:

      Братоубийственную руку

      Я радостно к груди прижал…

      Пусть