Величие и крах Османской империи. Властители бескрайних горизонтов. Джейсон Гудвин

шлемы, щиты и доспехи, копья, стрелы и мечи. Инженеры делали баллисты и стенобитные орудия. Все отпуска были отменены, в нерегулярные войска призваны тысячи новобранцев, под стены приведен сербский отряд; двенадцать тысяч янычар окружали ставку султана. Мраморное море патрулировал в спешке собранный турецкий флот, по большей части состоявший (хотя были в нем и новые корабли) из старых, побитых жизнью посудин, – однако само его наличие стало сюрпризом для осажденных. Глубоко сидящие в воде триремы, биремы размером поменьше, еще более маленькие и легкие баркасы, огромные весельные галеры, тяжелые грузовые парусные баржи и великое множество курьерских суденышек, шлюпов и катеров – таков был этот флот.

      Перед шатром султана стояло новейшее орудие, чье появление изменило сущность средневековой войны и, вероятно, склонило чашу весов на сторону осаждающих. Летом 1452 года трансильванец Урбан, мастер по отливке пушек, предложил свои услуги императору, но у того не было возможности ни заплатить столько, сколько он просил, ни снабдить его необходимыми материалами. Тогда Урбан обратился к Мехмеду, который дал ему денег в четыре раза больше запрошенного и пообещал оказывать любую помощь, какая только потребуется. Через три месяца трансильванец отлил ту самую пушку, выстрел которой потопил венецианский корабль вблизи крепости Румели-Хисар. Монстр, явленный в Эдирне в январе, был вдвое больше: длина – восемь с лишним метров, толщина бронзовых стенок дула – двадцать сантиметров; для перевозки каждого из шестисоткилограммовых ядер требовалась специальная повозка, запряженная тридцатью волами и сопровождаемая семью сотнями человек. Перед первым испытанием пушки жителей Эдирне предупредили, что будет большой грохот, но бояться не надо. Ядро пролетело полтора километра и ушло на два метра в землю. Двести человек немедленно были отправлены выравнивать дорогу в Константинополь. Мосты укрепили. Количество волов удвоили. 7 февраля 1453 года камнемет «новейшего и странного вида, рассказы о котором кажутся невероятными, и который, однако, как показывает опыт, способен сотворить что угодно», был установлен напротив константинопольских стен – ждать ответа византийцев на ультиматум Мехмеда.

      Византийцы же очистили рвы, подновили стены и собрали все оружие, которое смогли найти. В городе все еще оставалось некоторое количество каталонцев, которые объединились под началом своего консула и втянули в предприятие земляков-матросов. Прибыл некий дворянин из Кастилии, утверждавший, что является потомком императоров, и называвший Константина XI «кузеном», и немец, наверняка с берегов Рейна, как и предсказывал Мехмед, представившийся Иоганном Грантом. Был там даже самый настоящий турок – претендент на османский трон, дядя Мехмеда Орхан, пообещавший помощь всего своего семейства.

      Находившиеся в городе венецианцы, несмотря на уклончивые указания своего сената, перешли в распоряжение императора – чтобы «сражаться во имя Господа и постоять за честь