На последнем сеансе. Михаил Ландбург

решительный тон подкупил меня, и я подумал, что небольшая порция дополнительных сил мне не помешает.

      Нисим достал из холодильника начатую бутылку «Smirnoff».

      – Вот тебе, юноша, рюмка водки, – подойдя ко мне, сказал Нисим. – Набирайся сил, отрок.

      Актёр одобрительно крякнул и, задумчиво запустив руку в прислонённый к ножке столика потрёпанный портфель, достал из него увёрнутый в газету череп.

      – Лично мой, – развернув газету, пояснил актёр.

      Присутствие черепа в кафе Нисима насторожило.

      – Каким это образом череп твой, – спросил он, – если сам ты живой?

      – С чего ты взял, что я живой? – обиделся актёр и нежно провёл по черепу мизинцем.

      Кафе погрузилось в звонкую тишину, и я, прислушавшись к ней, определил, что она звучала в ми-бемоль миноре.

      Не выпуская череп из рук, актёр надменно оглядел присутствующих и, неторопливо выговаривая каждое слово, принялся декламировать:

      Звонок в дверь. Меня уже нет дома.

      Я вернусь завтра.

      Звонок. Меня уже нет в городе.

      Я вернусь послезавтра.

      Меня уже нет,

      вернусь после конца света.

      Теперь они ломают дверь.

      Глупо. Ведь я не собираюсь

      рождаться вообще.

      С улицы вошла скуластая молодая женщина в толстой кофте. С минуту она недвижно стояла возле двери, потом, обведя присутствующих долгим горестным взглядом, достала из сумочки пачку сигарет.