Рыцарь ее сердца. Хизер Гротхаус

молчала, не сводя с него взгляда.

      – Сибилла, я… – Он резко прервался и налил вина в свою чашу. Опустошив ее, он выдержал достаточно долгую паузу, прежде чем продолжил снова: – Я хотел бы выразить свое восхищение вашим личным поведением за последние несколько месяцев…

      – Вы не можете восхищаться тем, что вам неизвестно, – прервала его Сибилла.

      Джулиан согласно кивнул, принимая к сведению ее поправку.

      – Хорошо, я восхищаюсь тем, что мне известно. Тем, что я слышал о вас, и, конечно, тем, что увидел и вижу до сих пор за короткое время пребывания в вашем замке.

      – Кажется, вы пытаетесь ввести меня в полуобморочное состояние своей лестью еще раньше, чем получили на это право, лорд Гриффин! – снова отрезала Сибилла. – Я не собираюсь играть в придворный политес. Либо вы рассказываете мне все, что знаете, и мы закроем этот вопрос, либо покончим с этим, так как дальнейший разговор теряет всякий смысл.

      – Покончим? Что вы имеете в виду, прошу пояснить?

      – Я имею в виду, – произнесла леди Фокс ледяным тоном, – что в противном случае мы немедленно возвращаемся в Фолстоу, где вы забираете дочь с нянькой, а затем можете призвать на подмогу силы своих фаворитов и приступить к осаде замка.

      – Я не покину замок, Сибилла, – тихо проговорил Джулиан, однако и в его тоне холода было ничуть не меньше. – Конечно, если вы перестанете воспринимать меня как идиота.

      – Зачем же? Вместо меня таковым вас воспримет ваш рыцарь, – многозначительно заметила Сибилла. – Впрочем, продолжайте.

      Он быстро кивнул в ответ, давая понять, что вполне допускает такую возможность.

      – Ну хорошо. – Он не спеша поставил чашу на камень. Казалось, что огонек свечи хочет заглянуть в его сосуд и изучить, что там такое. – Итак, ваша мать пребывала в роли горничной де Лаэрнов в Гаскони в то самое время, когда Генрих назначил Симона де Монфора на пост гасконского наместника. Как известно, баронам это назначение не слишком понравилось, и ваша мать увидела в этом хороший повод для того, чтобы расстроить планы своих благодетелей и прекратить «карьеру» служанки. Не правда ли, достойная благодарность семье де Лаэрнов, спасшей ее от нищеты и, возможно, давшей лучшее место в жизни, на которое она могла в то время рассчитывать? Ведь будучи служанкой, она знала все тайны де Лаэрнов, поэтому ей не стоило труда, войдя в тайный сговор с де Монфором, заставить своих хозяев подчиниться последнему. В обмен на эту услугу, после своего триумфального возвращения в Гасконь, Симон согласился, что при первой же возможности возьмет Амицию с собой.

      Сибилла не произнесла ни слова, но душа ее страдала, поскольку сведения, излагаемые Джулианом, были безупречно точны. Черт бы его побрал!