Неопытная искусительница. Беверли Кендалл

на брак между нами. Не в моей власти заставить ее принять предложение мужчины, за которого она не желает выходить замуж. Даже Гренвилла. – Ему не понравилось, что он произнес это имя словно ругательство.

      – Ну, пока ты остаешься неженатым, вряд ли она серьезно воспримет других претендентов.

      Странно, но этот факт ничуть не расстроил Джеймса, хотя он не мог не признать, что замужняя Мисси была бы куда менее опасна, чем та, что преследовала его сейчас.

      – В чем Мисси не откажешь, так это в преданности и упорстве, – заметил Картрайт, задумчиво глядя на него из-под пряди блестящих черных волос, с блеском в серых глазах. – Признаться, я удивлен, что ты не поддался искушению. Ведь до ее дебюта вы были неразлучны, как парочка заговорщиков.

      – Пожалуй, – ворчливо отозвался Джеймс, подавшись вперед и упершись локтями в колени. – Я совершил ошибку.

      – Ошибку?

      – Разве не ясно? Я пожалел ее. Она была тщедушной, неуклюжей, застенчивой и такой юной, когда мы познакомились. Боже, бедный ребенок недавно потерял отца. Я всего лишь хотел немного развлечь ее, снова научить улыбаться. Если бы я имел хоть малейшее представление, что капелька внимания приведет к подобному результату… – Они оба понимали, что Джеймс имеет в виду. Мисси так и не рассталась со своей детской влюбленностью. Хуже того, она встречала свой четвертый сезон, оставаясь незамужней. Хотя, видит Бог, если бы не Джеймс, ей бы не потребовался третий сезон, не говоря уже о четвертом.

      Картрайт издал сухой смешок.

      – Что ж, ты проделал отличную работу. Армстронгу следует благодарить тебя, а не причитать по поводу того, что Мисси кажется, будто она влюблена в тебя.

      Кажется? Джеймс чуть было не приподнял бровь, но вовремя спохватился, подавив вспышку протеста, вызванную этим словом.

      – Возможно, но она невинна и приходится ему сестрой. Даже по отдельности это было бы катастрофой, а вместе равносильно самоубийству. В любом случае она не в моем вкусе, – добавил он, махнув рукой для пущего эффекта. Чем больше он повторял эту ложь, тем легче она слетала с его языка.

      Джеймса не особенно волновало, что говорят о нем люди, но никто не мог сказать, что он заводит романы с невинными девицами благородного происхождения. И определенно он не собирался начинать сейчас, как бы его ни искушали.

      Картрайт фыркнул, недоверчиво вскинув брови.

      – Не считая старых и немощных – хотя даже здесь, уверен, могут быть исключения, – любой мужчина, в жилах которого течет красная или, что более важно, – уточнил он сухим тоном, – голубая кровь, вцепился бы в нее обеими руками, скажи она только слово. У нее есть все: красота, происхождение, деньги. Она ожившая мечта любого мужчины.

      Джеймс уставился на друга, ощутив знакомое стеснение в груди.

      – И твоя тоже? – Слова вырвались из его горла, слишком резкие даже для него. Джеймс тут же пожалел, что не может взять их обратно. Он не какой-нибудь ревнивый ухажер и не желает считаться таковым.

      Картрайт иронически хмыкнул и, поднявшись на ноги, направился к серванту, где стоял