Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых. Александр Тюрин

и покраснел.

      – Вы? – удивился мичман.

      – Вы? – ответно удивился Сургучев. – Как вы тут очутились?

      Ангельский чин мичмана отнюдь не открывал двери подобных празднеств.

      – Я пришел с отцом, – зарделся мичман еще более. – Он купец первой гильдии…

      И постарался тут же сменить тему, однако едва ли удачно.

      – Как остроумно вы пошутили про то, что вы октябрист! – сказал он.

      – А я и не шутил.

      Мичман напрягся, вспоминая, что же он еще наговорил в дороге, но Сургучев пресек раздумья. Порывшись в карманах, он достал и протянул неприметный светло-коричневый камень.

      – Возьмите.

      – Что это? – спросил мичман.

      – Пару лет назад в Астраханской губернии упал метеоритный дождь. Я был в экспедиции, разумеется incognito. Один осколок я оставил себе на память. Думаю, наука от этого пострадает незначительно. Теперь я отдаю его вам.

      – Он дорогой?

      – Говорят, на вес золота.

      Мичман смотрел недоверчиво.

      – Вы, верно, полагаете, что я хочу им купить ваше расположение, – сказал Сургучев. – Отнюдь. Я даю, но не дарю его. Потрудитесь-ка вернуть его обратно – на небо.

      Началась официальная часть. Цесаревичу дарили всяческие курьезные пустяки, в городе изготовленные: ажурную чугунную трость, огромный пирог, выпеченный нарочно к его приезду. Ответно цесаревич известил о своем новом даре городу – учреждение ремесленной школы.

      Пока шел обмен дарами, Окаянчик прощупывал взглядом толпу. На таких обедах, как на свадьбах, порой появлялись какие-то посторонние люди. Всякий, законно присутствующий, полагал, что этого гостя пригласил кто-то иной, не он. Однако же визитер был ничьим, залетным.

      Окаянчик заметил одинокого подполковника в пестром мундире дроздовца. Его лицо искажали шрамы, но делали не уродливым, а скорей наоборот. Он был еще совсем не стар, однако волосы серебрила седина. Грудь его украшали два ордена Святого Георгия, орден Святой Анны в петлице с мечами, а также орден за поход Яссы – Дон. Еще один орден – Святой Анны четвертой степени украшал темляк сабли.

      Коллежскому секретарю пришлось потратить время, чтоб узнать, кто это. К его удивлению, лучше всех осведомлен оказался мичман.

      – Как? А вы не знаете? Это же подполковник Гипотенузов. Мой кумир! Лучший русский стрелок Великой войны. Двести девятнадцать убитых германцев. Из них – семьдесят два офицера и семь вражеских снайперов. А уж большевиков он накосил – на целый погост. Еще было выпущено пять открыток с ним. Разве не видели?

      Пропаганды и агитации ради в те времена издавалось множество, и запомнить хоть что-то не представлялось возможным.

      – Я, кажется, нашел вашего убийцу, – сказал Окаянчик, подойдя к Сургучеву.

      – Какого убийцу?

      – Того, кто вчера ночью стрелял в вас завтрашнего! В вас или вашего брата. Вам известен подполковник Гипотенузов?

      – Что-то слышал. Забавная фамилия, запоминающаяся.

      Это