Монастырская братва. Алексей Макеев

в разы дешевле. И абсолютно легально, но это уже совсем другая история.

      Стол сдался с первой попытки и переехал к двери, надежно перекрыв собой вход. Илья выключил свет и вытянулся на диване, положил забинтованную ногу на подлокотник. Теперь ждать, только ждать, раненой конечности нужен покой, и он это ей обеспечит, пусть даже придется отдать Колобку все деньги. Как чувствовал, что «командировка» в родной город затянется, хорошую сумму перед отъездом обменял, правда, предназначались деньги для других людей и для других целей. Подкуп, взятки – все, что угодно, все, что потребуется отдать за информацию, а вот как на деле все обернулось. Как долго он просидит в этой дыре – черт знает, зато искать «мышку» здесь ни одной ищейке в голову не придет, хоть какое-то утешение. Илья еще немного полюбовался на баррикаду у двери и заснул под пьяные вопли с улицы и рев шансона за стеной.

      И провалился в «день сурка» – каждые следующие сутки от прошедших если и отличались, то незначительно, вариации и оттенки суть дела не меняли. Первым делом выдать Колобку деньги – тот с утра пораньше караулил «квартиранта» в коридоре и, получив свое, сматывался с глаз долой, и квартира переходила распоряжение Ильи. Но часа на полтора, не больше, поэтому приходилось торопиться: успеть привести себя в порядок, приготовить самую простую еду на грязной липкой плите и вернуться на свою территорию к моменту, когда хозяин вернется домой.

      Радовало одно – отек спадал, лодыжка приобретала свой первоначальный вид и в ответ на нагрузку уже отзывалась не пронзительной, до обморока, до испарины болью, а ныла, как ноет к непогоде давно травмированный сустав. «Неделю еще тут сидеть или дней десять». Илья замотал ногу бинтом и потащился на выгул, убедившись предварительно, что дверь в комнату надежно перекрыта славным, добрым, тяжелым, как цинковый гроб, письменным столом.

      Погода прогулкам благоприятствовала. Илья уселся на пороге, привалился плечом к стене и подставил лицо солнцу. И принялся прокручивать в голове варианты своих действий, намеченных к осуществлению в ближайшем будущем, но бросил эту затею – заезженная пластинка крутилась у него в голове и днем и ночью с кратким перерывом на сон. Не было у него планов, все ставки на Саню делал, на его возможности, связи, пронырливость, наконец, но просчитался. Не смог хирург ему помочь, в чем честно и признался, как на исповеди, чем и поставил жирный крест на перспективах Ильи. Впрочем, был еще один человек в этом городе и, возможно, знал кое-что или мог подсказать, надоумить, но соваться к нему Илья не то чтобы не мог – не имел права. Раз ждали у Саниного дома, то отцовский точно со всех сторон обложен, как прошлой зимой, будь она неладна. И чем та вылазка закончилась, превосходно помнится, едва отцу подлянку не сделал и сам чудом не спалился. Обошлось, слава тебе господи…

      С треском распахнулось соседнее окно. Илья вскинулся, повернул голову и ухмыльнулся, не делая попыток ни крикнуть предостерегающе, ни даже поближе подобраться и хорошенько