Все к лучшему. Джонатан Троппер

не позволило бы ей этой слабости. И даже если бы мама решила настоять на своем, все равно она понимала, что после такого Норм ни за что не остался бы в Ривердейле.

      Мы простили маму за это, как и за то, что в пылу слепой ярости она не сообразила: возмутительные фотографии, которые она разослала своим друзьям, непременно попадут в руки к их детям, а значит, и в коридоры нашей школы, и не только выставят ее сыновей на посмешище, но и оставят неизгладимое воспоминание о том, как отец, застигнутый в разгар совокупления, с дряблой волосатой задницей, сморщенным членом и жирными складками на животе, второпях слезает с плотоядно распластавшейся под ним Анны. Должен вам сказать, такое не забывается. Никогда.

      До этого я видел голых только в номерах “Нэшнл Гиогрэфик”, которые мы с друзьями брали в публичной библиотеке, чтобы хорошенько рассмотреть вислые, цвета жженого сахара груди аборигенок, их шершавые квадратные зады, так непохожие на то, как должна была в нашем представлении выглядеть девчачья попка – сокровище, скрытое под юбками старшеклассниц, с мыслью о которых мы мастурбировали. А тут я натолкнулся в туалете на Майка Рочуэйджера и Томми Кьяриелло, которые пристально разглядывали новогоднюю открытку, украденную из ящика письменного стола, где родители Майка держали всю корреспонденцию. Ребята молча протянули мне фотографию и не сводили с меня глаз, пока я, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимый вид, смотрел на нее. Под картинкой была подпись на иврите и английском с пожеланием счастливого и удачного Нового года.

      – Это правда твой отец? – уточнил Майк.

      – Ага.

      – Папа сказал, что твоя мать оставит его без гроша.

      – В каком смысле?

      – Ну, когда они будут разводиться, – пояснил Майк.

      – Они не собираются разводиться! – заорал я и разорвал фотографию пополам.

      – Эй, это мое! – крикнул Майк, толкнул меня на стену, вырвал у меня из рук обе половинки и для безопасности протянул их Томми.

      – Отдай! – завопил я и бросился на Томми, но тот еще в пятом классе очень вырос и теперь был на голову выше и килограммов на десять тяжелее меня.

      Он играючи увернулся, одной рукой поднял фотографию высоко над головой, а другой отшвырнул меня на липкий кафельный пол. Я вскочил на ноги, готовясь сцепиться с Томми, который наверняка намял бы мне шею, но тут дверь туалета распахнулась, и вошел Раэль. Он мгновенно оценил обстановку и поспешил мне на помощь.

      – Это та самая фотография? – спросил он.

      Раэль был не такой дылда, как Томми, но тоже высокий, к тому же ничего и никого не боялся, а значит, легко мог дать обидчику сдачи.

      – Это мое, – захныкал Майк, спрятавшись за спину Томми.

      Раэль не обратил на его слова никакого внимания, он не сводил глаз с Томми.

      – Ну и пожалуйста, – спустя несколько секунд не выдержал тот и бросил половинки открытки на пол. – Пошли, – скомандовал он Майку. – Пусть подрочит на отцовскую