Несуразица. Игорь Митрофанов

не производила на свет со времени расшатывания ограды Зимнего. /Тогда ненастоящим выстрелом было убито правдоподобие, и до скончания веков информация так и осталась холостой/.

      «Дарите восьмыемарты подарками!»

      Ляпнула без умысла спросонья ФРАЗА первое, что без замысла пришло ей в голову.

      – Молчи, устрица! Сейчас апрель, а восьмое марта было несколько месяцев назад, сразу после Нового Года.

      Захотелось напиться и загулять на всю катушку. ОН так и сделал: проглотил пол литра молока и вышел на балкон. Мерзость погода совала горячий пепел за шиворот и отбирала всё тёплое, что только осталось. Присмотревшись, ОН пригляделся. От этого ящерица, сидевшая на антенне соседней крыши, вдруг взмахнула крыльями и улетела, расписав по небу своё настроение. Чего только не привидится с холоду:

      Близок май, но снег летит – странно…

      Слизок ветер всё зудит: «Рано…

* * *

      «Рано нежиться в весны чуде!

      Знамо! ПрОдалась, как вы, люди!»

* * *

      Младость, толком не родясь, гибнет.

      «В сладость» снежной жижи грязь липнет

* * *

      Сиплый день, раскисший весь, болен.

      Зимний и осенний – смесь, что ли?

* * *

      Кто-то смял три стороны света.

      Всё тут есть. Но след весны где-то…

* * *

      Числа жмут на поворот в лето.

      Смысла в ходе их вперёд нету.

* * *

      «Людям всё дано решать!» – Где там!

      Будем зябко, робко ждать лета…

      – Что-то я совсем растёкся. «Пора и честь знать»! – встрепенулся ОН. – Нет! Поеду всё-таки на матч! Да и сон подговаривал!..

      …Полностью долбанутая, футбольная столица хоть и отличалась от многогранно прибацнутой столицы театральной, однако любовь к красоте и вдохновению была одинаково присуща как воздуху лавок, фуфаек, фунфуриков, крика и трёпа, так и атмосфере ложей, фраков, бокалов, вздохов и жеманства. ОН покорялся обоими полюсами, всё время пытаясь перемешать камни в воде. Получалось неодновременно…

      Вчера позвали завтра на футбол. ОН согласился сегодня.

      Районное село входило в Киевскую областную разнарядку билетов на матчи, так как тут колосилась команда, которая играла на первенство области, и каждый год могла постоять на уроненной чести района. За это команде полагалась льгота: пропуска на международные матчи с приличными местами по незначительной скидке. Такие билеты, даже по значительной накидке, купить было невозможно жителям известных городов русскоязычных, где тоже многие хотели своими глазами поехать на большой футбол в Киев. (Москве было, как шилом в жилу, что только из Киева показывали Большой Футбол).

      Директор сельскохозяйственного стадиона, спортзала, кабинета, каптёрки и всей спортивной обуви (почему-то всегда «оставшихся» маленьких размеров), а по совместительству – магнат распространения билетов на массы, производил бескорыстное деление. Колобок, – а так прозывали его за спиной и с боков, не мог не отдать какую-то толику сельской футбольной команде, пусть