Несуразица. Игорь Митрофанов

своего нутра, гаражах:

      – «Я мыслю, значит, существую!» – продолжал монодиспут[26] профессор. – Я мыслю, значит, существую! Нет! Вы слышали?! Это же надо такой фразой ударить по векам и остаться в истории! Я говорю: «по векАм», а не «по вЕкам», в смысле – это не веки, которые у Вия, а – века, в которых Славься! Какая весомая мысль! Он, значит, мыслит, он, значит, существует! А если не мыслит, значит, что? Значит – не существует, правильно? И вот бредёт это мыслящее существо (оно, извините, сам поставил себя в средний род), на ходу мыслит, глаза от высоких мыслей задрал над деревьями. Когда… «Ябс!!!» – об булыжник. Палец – сломан, ноготь – сорван! Руками не успел придержать землю, потому что «заготовки» витали далеко в воздухе, помогая мозгам. Умной мордой – прямо в сдохшего на прошлой неделе барсука! Тот и при жизни-то вонял – вся природа убегала! А сейчас!!! Ну, и как? Рвота, боль, визг! Нет! Не может быть! Камень не существует, потому, что не мыслит! Сломанный палец сам не мыслит, значит его существование мнимо! А вонь! Блевота! Как же, не мысля, это всё может так сильно иметь место! Надо, видимо, мыслить дальше. Да, но моя гениальная «тема» размножена и делает меня великим на вЕки! А! Продал, пускай жрут!.. Ну, как вам, господа?

      Ещё раза три переспросил профессор, похрустывая передними зубами об огурец.

      – А что-то там, типа «Если я знаю, что ничего не знаю, то я уже что-то знаю»! Такое даже быку на рога не наколешь, лучше сразу того быка заколоть! И это – великое наследие? «Если я знаю – знаю, то я не знаю – не знаю». Вот с такой сумой и ходим по миру! Этот, как его? Да вы все знаете! На хорь озернулся – хореем озарился. А! Вспомнил! «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я» – намного глубиннее той ахинеи про «знаю – не знаю, что знаю». Эй, ты, хомо сапиенс! Живи и думай! А не мысли и существуй! Чем? Чужими надписями на заборах? Нет аксиом! Всё требует твоего личного осмысления и доказательства! Садко, говорите, на дне моря на гуслях играл? Подумайте! Кто его мог там слушать? У рыб нет ушей! Дерево, говорите, растёт, солнце греет, ночью темно, июль – лето, Земля крутится? Разумеется? Бред! А если дерево – ещё не посаженное или уже – паркет? А если солнце в феврале? А если ночь под Карелией? А июль в Южной Африке – разгар зимы! А Земля, значит, крутится? Кто сказал? Кто сказал, тот сгорел. Есть, правда, эти – несколько десятков подопытных в скафандрах. И как они это видели? Когда сами по небу крутились, как раки в баке, притиснувшись, словно застряв в зимнем трамвае на кольцевой, не понимая, кто давит сзади, куда упала шапка, откуда запах, где верх, где окно и в какую сторону выпрыгивать на ходу или выползать при полной остановке. А для обывателя – это не реальность. Пускай та Земля и крутится, только утром глянешь из окошка – опять та же грязная стена сарая, как ни крути!

      Профессор с пылу с жару тряс попавшегося под руки мужичка, отрывая тому уши от шапки. Но мужичок и сам не дергался, преданно, с выражением автопилота в глазах смотря сквозь «оппонента» на стенку с инструментом.

      Театр

26

Монодиспут – спор между двоим собой.