Несуразица. Игорь Митрофанов

девства гавань не найти!

* * *

      Потом, коль с жизнью будем квиты,

      Познав личину бытия.

      Хоть невредимы, хоть разбиты,

      Вернёмся на круги своя.

* * *

      Знакомый берег вдруг предстанет

      Во сне, в бреду, в сознаньи ли…

      Волна шампанским в борт ударит,

      Как «Здравствуй!» от Родной Земли.

      …А зачем стесняться лирики, сидя на горшке! Когда маститые мужики (чьи книги, даже «рубо», не влезали в полки библиотек), размазывали козявки по письменным столам и козюльки под писательскими креслами:

      «Белеет парус, небо кроет, уединенье, тишину, что кинул он, что ищет он, и ночь, и звёзды, и луну, да пруд под сенью ив густых…[18]» – почти то же самое.

      В том возрасте ещё не было «апостолов Пушкиных», «архангелов Лермонтовых» и «ангелов Есениных». Лажа воспринималась по-детски правильно, как есть, и никто не мог убедить, что: «Стоял ноябрь уж у двора» – это гениально. Только потом, с пониманием пришло не обращание вниманий на исковерканные слова, кучу междометий и удобно поставленные поэтами для рифем удАренья, Ударенья, удареньЯ[19].

      МЕТКА*

      Вчитывайтесь в молитвенники.

      После стихотворения детей сначала переклинило, потом – замкнуло. За окном стало отчётливо слыхать далёкое крадущееся наступление многочисленных тёмных сумерек, мечтающих поквитаться со скрывшимся ещё утром одиноким светлым рассветом…

      Тишина! Но тут – пять, четыре, три, два, один и… как прорвало!

      Группа, не всегда вспоминающая свою воспитательницу в лицо, уже не помнила и себя от поэтического экстаза! До сих пор не умеющие писать, начали вдруг читать!

      Андруций – самый высокий, а, значит, смелый, который каждый день мечтал быть шофёром (они с папой копили на «Жигули»), резко выдохнул и, подмяв под себя крохотульку-стульку, «влупил»!

      Путей – не счесть, дорог полно

      Для лёта и для ползанья.

      И – чтобы выносить дерьмо,

      И – выложенных звёздами.

      Девочки, с театральным визгом, сильно зажмурившись, заткнули уши ладошками. Оно и понятно. Было как-то грубо с рифмой. Но смысл не хромал, и Андрюша продолжил:

      На водопой, и – на убой,

      К театрам, и – меж свалками,

      Для тех, кто «свой», для нас с тобой —

      И шаткие, и валкие.

* * *

      Особняком или гурьбой

      Мы топчем пыль векОвую,

      Считая, что мы, что мы, что —

      Прокладываем новую.

      По три раза «мы» и «что» являлось явным прорывом в поэзии!

      Жаль, что столь тонкый модернизм не нашёл отзвука в мещанских умозрениях и, как следствие, был нещадно освистан.

      Наташа выкатилась на «сцену» со своей любовью, как с торбой дуста:

      Не люби меня, не люби!

      Я от знаков твого вниманья не таю.

      Лучше жвачку мне «Лёлик и Болик» купи!

      И я снова прощу тебя, на первый раз, жевая.

      Тут, вроде, и рифма не хромала почти, но враз захромала Натали,

18

«…Да пруд под сенью ив густых» – аттестационный плакат у логопеда.

Если глаза да прочтут быстро,если язык да произнесёт внятно,если уши да поймут сразу,если мозги да перескажут близко,то можешь быть свободен!Ты прошёл курс лечения.

19

Цените с открытыми глазами.