Неотразимое чудовище. Светлана Алешина

покачала она головой. – Я бы этого не сказала… Вы, наверное, любите больше Шекспира, да?

      – Больше кого? Шекспира можно просто любить и признать, что он – больше всех, – произнесла я. – Ну, да не будем тревожить покой великих теней. Вернемся к вашим «баранам». Что такое произошло с вашей подругой и вызвало у вас такую тревогу, что вы пришли сюда?

      – Она… Ладно, сейчас я вам лучше покажу две фотографии…

      Она полезла в сумочку и достала два фотоснимка.

      – Вот, видите, – сказала Рита, выкладывая их перед нами на стол. – Только я потом скажу вам, сколько времени прошло между первым снимком и вторым, ладно?

      Я присвистнула.

      На первом снимке совсем молоденькая, хорошенькая девушка с рыжими кудряшками смотрела таким ясным, детским и смеющимся взором, что при взгляде на второй у меня все внутри похолодело. Потому что на нем была та же самая особа, только… Как бы это сказать?

      Она будто постарела лет на двадцать. Черты лица заострились, волосы теперь стали прямыми и темными, а в глазах была пустота и такая беспросветная грусть, что я невольно охнула.

      – Боже!

      – Вы поняли? – тихо спросила Рита. – А разница между снимками – ровно полгода. Полгода, представляете?

* * *

      Конечно, можно предположить, что эта девочка смертельно больна. Можно подумать, что у нее патологически не сложилась личная жизнь.

      Наконец, можно заподозрить ее в злоупотреблении алкоголем и наркотиками.

      – Она не баловалась шприцем? – поинтересовалась я.

      – Нет, – покачала головой Рита. – Я про это не знаю. Может быть, но мне все-таки кажется, что нет.

      Та-а-к…

      – А каких-то крупных неприятностей у нее не было?

      – Да что вы! Лиза – самая талантливая в театре! К тому же она, как и Донатовский, предана театру так, что все остальное для нее ничего не значит!

      – А болезни? Может быть, она была чем-то больна?

      – Нет, это я могу сказать вам наверняка! Потому что моя мама делала полное обследование Лизы у себя в клинике… Моя мама – врач.

      – А вы не пытались поговорить с ней откровенно?

      – Пыталась, – развела она руками. – Может быть, вам это лучше удастся? О боже! Ну, почему мы говорим о Лизе, как будто ее вообще уже нет?!

      А и правда…

      – Так что вы от нас хотите?

      – Последите за ней незаметно, – попросила она. – Понимаете, я уверена, что она вляпалась в какую-то темную историю, про которую просто предпочитает не говорить… И я боюсь за нее.

      – Рита, и все-таки я не могу понять, почему вы так относитесь к своей подруге? Даже готовы выложить круглую сумму… Вы что, так ее любите?

      – У меня просто одна-единственная подруга, – произнесла Рита. – Одна. Которая всегда была рядом со мной. У меня, например, никогда не было сестры. И…

      Она опять замолчала, но потом решительно посмотрела мне в глаза, перевела взгляд на Ларикова и сказала:

      – Она спасла мне когда-то жизнь. Бросилась вытаскивать меня из воды, плавая не намного лучше, чем я. Я не могу этого