Разговор за круглым столом. Лука Люблин

прямо за мной. Но вместо разговоров, он решил прибегнуть к другому способу и начал толкать ногой мой стул. Первый раз я никак не отреагировал, но уже третий, четвертый я резко повернулся к нему и попытался ударить, на что он просто засмеялся, а моя преподавательница накричала на меня и сделала предупреждение. После этого выступление прошло тихо и он меня ни разу не тронул.

      Когда мы встретились с ним на следующий день в школе, он, видя как я на него все еще зол, подошел ко мне и попросил прощения. Больше такого никогда не происходило. Но эта история и еще некоторые, натолкнули меня на одну мысль, что бывают эпизоды, когда человека на небольшое количество времени становится абсолютным дьяволом и выпускает все свои главные мерзкие качества наружу. Это может продолжаться час или два, но после этого вы общаетесь с этим человеком как ни в чем не бывало.

      Слава умел хранить секреты и про мою тайную любовь к Кате он знал. Я совершенно не волновался про то, что он может кому-то рассказать про это и не зря. Слава всегда был компетентен в таких вопросах, особенно если они касались меня, но вот один раз он чуть не проболтался и виною этому все же не сам Слава (как я написал до этого), а именно я.

      Это уже был пятый класс. После того как прозвенел звонок, я со Славой стояли у стены, в то время как Катя разговаривала со своими подругами у окна. Слава мне рассказывал историю недавно приключившуюся с ним, которую я полностью пропускал мимо ушей, так как все мое внимание было направлено на нее. Она была уж слишком хороша в тот момент: длинные каштановые волосы, которые небрежно были сложены на ее плечах, белая рубашка туго заправленная в черную юбку, большие карие глаза… В тот день я не мог свести с нее взгляда.

      В конце концов, после очередного моего молчания вместо ответа, он резко сказал:

      – Ты вообще слушаешь меня?! Я тебя пытаюсь что-то рассказать, а тебе просто пофиг.

      – Извини, извини. Я слушаю тебя, слушаю. – сказал я, но на самом деле опять повернулся в сторону Кати.

      Поняв, в чем заключалась причина моей рассеянности, он взял ручку, бумажку и спросил в этот момент у меня:

      – А ты не хочешь ей написать от себя записку, в которой и спросишь: нравишься ли ты ей или нет, а?

      – Не знаю. – ответил я безразлично, не спуская с нее глаз.

      – Хорошо… – продолговато произнес Слава и спросил, воспользовавшись моим положением. – А если я сейчас все же напишу на бумажке вопрос от тебя, ты же не будешь? – спросил он быстро невнятно.

      Я ничего не ответил, не расслышав хорошо вопроса.

      – Значит да? – переспросил он уже громко и четко.

      – Да, да. – ответил я машинально.

      – Ладно…

      Тогда он написал записку, аккуратно ее сложили вдвоем и положил на парту, за которой сидела Катя. В этот момент прозвенел звонок. Все сели на свои места.

      – Ну, готов узнать ответ, а? – спросил он у меня, улыбаясь.

      – Что за ответ? – спросил я в недоумении.

      – Я