Последний трюк. Себастьян де Кастелл

слышал, как твоя мать говорила, что в детстве ты училась очаровывать змей. Полагаю, ты просто практиковалась, чтобы позже очаровывать людей, не так ли?

      Она пожала плечами. Даже пожатие было подкупающим.

      – Не знаю. А у меня получается?

      – Будем надеяться, что нет. Последние два человека, которые меня соблазнили, умерли.

      Она сделала ко мне полшажка и, слегка приоткрыв губы, тихо сказала:

      – Думаю, мне придётся положиться на свою маршальскую магию, чтобы держать тебя в напряжении.

      Не сводя с неё глаз, я сказал:

      – Убери нож обратно в карман, Ториан.

      У неё в руках и вправду было оружие? Этого я не мог знать. Сам я, конечно, прятал в рукаве одну из стальных карт, а в ладони другой руки – монету кастрадази, ту, что я люблю называть «жало».

      Её улыбка сделалась шире. Ториан шагнула назад, не показывая ножа, который, как я теперь не сомневался, она прятала.

      И тут я понял ужасную правду: Ториан всё это нравилось – угрозы, опасность, драки. Думаю, и мне бы они нравились, веди я другую жизнь. Но год назад я убил женщину, с которой впервые занимался любовью, спустя всего несколько дней после того, как злобный мерзавец по имени Пленитель овладел мной и чуть не заставил меня…

      – Эй, – прошептала Ториан с неожиданным участием в глазах. – Мне очень жаль. Я не хотела…

      Жалость в её глазах была для меня невыносима.

      – Возвращайся к своим боссам, Ториан. Скажи им, что меня не интересует убийство какого-то бедного ребёнка, который, вероятно, не больше Бог, чем я.

      Когда Ториан снова заговорила, в её голосе сквозило раздражение.

      – Они мне не боссы. Я, как и ты, работаю на королеву Джиневру. Я, как и ты, предана ей.

      – Так вот почему ты приказываешь маршалам помешать мне с ней увидеться?

      Она застонала.

      – Ну конечно, идиот! Я всё время пытаюсь сделать так, чтобы ты понял: защищать Джиневру – моя работа!

      – Тогда, может, именно ты должна пойти и напасть ради неё на чужеземного Бога?

      Ториан снова схватила меня за руку, доказав, что её нисколько не беспокоит возможность ещё одной физической стычки.

      – Думаешь, я этого не предлагала? Думаешь, я не умоляла Шептунов позволить мне сделать всё, что требуется?

      В её голосе звучала мучительная искренность, заставившая меня замереть. Потом я отстранился.

      – Ты самый знаменитый маршал во всём Дароме, – сказал я наконец. – Берабески поймут, что ты работаешь на империю.

      Она кивнула.

      – Это работа для изгоя, – выпалил я.

      Она снова кивнула.

      Я отвернулся от неё, не желая, чтобы она увидела слёзы в уголках моих глаз.

      Я всегда плачу после драки, когда угроза смерти приходит и уходит. Тот лорд-маг из таверны легко мог заставить меня хныкать в постели даже в удачный день. Я оказался не готов к тому, что всего несколько часов спустя меня едва не казнила тёмная группа маршалов и шпионов. Но, если быть честным с самим собой, у меня навернулись на глаза слёзы не из-за двух упомянутых происшествий.

      – Она знает? – спросил