Оружейник. Тест на выживание. Олег Шовкуненко

мою и свою.

      – О, ця жинка знае, шо говорит, – загоготал сочным басом Мыкола.

      – Значит, я могу передать, что одинцовцы, в общем, согласны? – обрадовался я, вспоминая, что и мой АКМС с причмокиванием пожирает семимиллиметровые патроны образца 1943 года.

      – Можешь, – принял решение Крайчек.

      – Ох, боюсь, что все это напрасная трата времени и сил, – старый милиционер продолжал портить всем настроение. – Даже если к концу года завод и начнет выпускать патроны, что это решит? Кто будет стрелять? Мы проигрываем. Нас становится все меньше и меньше.

      После слов майора за столом повисла кладбищенская тишина. До каждого из присутствующих отчетливо дошло, что они схватились за идею климовцев только потому, что это соломинка, та самая соломинка, за которую хватается утопающий. Для того чтобы выжить, людям потребуется что-то большее, гораздо большее, чем груды ящиков с боеприпасами.

      Неожиданно где-то невдалеке послышались крики, грохот опрокидываемых стульев и шум ожесточенной потасовки. Все мы тут же оглянулись, а Крайчек даже вскочил на ноги. Долг командира велел ему немедленно прекратить творящееся безобразие.

      «Не успеет, – подумал я. – Морду кому-то начистят еще до того, как суровый и справедливый босс вмешается. И это даже не потому, что махалово началось через целых три ряда от нас». Моя уверенность базировалась на том, что я знал одного из дерущихся.

      Пашка, как молодой резвый бычок, протаранил худощавого долговязого парня, опрокинул его на стол и с криком: «Получи, гад!» остервенело штемпелевал кулаком его физиономию. Хотя на вид долговязый и был значительно старше и сильнее моего давешнего знакомого, однако ничего с ним поделать не мог. Он лишь защищался. А в Пашку словно бес вселился. К ударам кулаков он подключил довольно профессиональные удары локтями в грудь и живот своего противника.

      – Прекратить! Немедленно прекратить! – закричал Крайчек и ринулся к очагу беспорядка.

      Крик командира словно пробудил стоявших вокруг людей, и они кинулись разнимать дерущихся. Когда Томас подбежал, Пашку уже оттянули в сторону, но он, как волчонок, рычал и вырывался, норовя еще хоть разок врезать своему врагу. Заметьте, не обидчику или сопернику, а врагу, именно врагу. Им, и не кем иным, был для мальчишки этот человек. И Пашка испытывал к нему не просто неприязнь, в его глазах горела жажда крови.

      Правда, кровь уже была. Она ручейками текла из разбитого носа жертвы Пашкиной агрессии. Парень пытался вытереть ее рукавом, но еще больше размазывал по всему лицу. Какая-то женщина сжалилась и протянула ему мятый клетчатый носовой платок.

      – Так… Что тут происходит? – Крайчек гневно сверкнул глазами на Павла. Инцидент было сложно назвать дракой, скорее избиением. Причем без микроскопа было видно, кто кого бил.

      – Эта сволочь… – Пашка задыхался от гнева. – Он был вместе с дядей Витей… с Сотниковым. Он сбежал, бросил его. Поэтому дядя Витя и погиб.

      Крайчек медленно перевел взгляд на парня с окровавленным лицом. Даже издалека я заметил, каким ледяным и беспощадным стал этот взгляд.

      Дело