Доктор Проктор и его машина времени. Ю Несбё

часы, – сказала женщина. – Например, вот эти, которые идут медленно, – они для тех, у кого очень много дел. Или вот эти, которые идут быстро, – эти для тех, кому скучно.

      – Да! – крикнул Булле.

      – Нет! – сказала Лисе. – Четыре тысячи. А если вы не согласитесь в течение пяти секунд, цена поднимется до пяти тысяч.

      Хозяйка лавки свирепо посмотрела на Лисе. Открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала, поймав взгляд Лисе. Вздохнула, закатила глаза и с безнадежным видом воскликнула:

      – Ладно, я согласна, девчонка-кровопийца.

      Женщина умчалась на коньке за занавеску и вернулась, держа в руках пачку купюр, которую протянула Булле. Он поплевал на большой палец правой руки и стал их пересчитывать.

      – Надеюсь, ты умеешь считать, – пробормотала женщина.

      – Это элементарная математика, – сказал Булле. – Двадцать бумажек по сто крон плюс две старые бумажки по тысяче крон. Всего четыре тысячи. Спасибо вам, фрёкен?..

      – Меня зовут Распа, – сказала женщина и улыбнулась очень осторожно, словно боялась, что лицо разорвется пополам, если она улыбнется шире. – И как же вас зовут, мои дорогие дети?

      – Булле и Лисе, – сказал Булле и передал деньги Лисе, а та спрятала их в карман школьного ранца.

      – Вот как, Булле и Лисе. А это вам подарок – золотые часы.

      И она зазвенела парой блестящих наручных часов.

      – Элегантные! – сказал Булле и хотел взять одни, но Распа отдернула их.

      – Сначала я установлю на часах время того часового пояса, куда вы едете, – сказала она. – Так куда вы держите путь?

      – В Париж! – крикнул Булле. – В столицу Фран… Ой! – И он взвыл от боли.

      – Ох, извини, кажется, я наступила тебе на ногу? – сказала Лисе. – Покажи-ка, не испачкала ли я тебе ботинки.

      Она наклонилась к Булле и прошептала ему на ухо, чтобы Распа не услышала:

      – В открытке было написано не говорить, куда мы едем!

      – Подай на меня в суд, – сердито сказал Булле.

      – Вот как, в Париж? – засмеялась женщина, показав ряд белых острых зубов. – Я была там когда-то. Приятный город.

      – Там нет ничего интересного, – буркнул Булле и потер ногу. – Мы уже передумали, мы туда больше не едем.

      – Да ну, и почему же? – хрипло спросила Распа, продолжая смеяться.

      – Октябрь. Слишком дождливо. Я слышал, Париж затопило, множество гренландских тюленей на улицах, едят французские батоны, мучают людей.

      Распа наклонилась к Булле и дохнула на него запахом сырого мяса и грязных носков:

      – Как хорошо, что эти золотые часы водонепроницаемые.

      – Вод-донепрон-ницаемые? – промямлил Булле, который до этого никогда в жизни не заикался.

      – Да, – прошептала Распа так тихо, что было слышно тиканье всех часов в магазине. – Это значит, что вы можете плавать с ними под водой. И принимать с ними ванну, например. Верно я говорю?

      – В-ванну? – сказал Булле и задумался, отчего это он вдруг стал заикаться.

      – Вы ведь понимаете, на что я намекаю, правильно? – сказала Распа и хитро подмигнула.

      – Н-нет, – ответил Булле.

      О господи, неужели