Таинственный сад; Маленький лорд Фаунтлерой; Маленькая принцесса. Фрэнсис Бёрнетт

него, – попросил он.

      – Он все знает… о гнездах, о яйцах, – продолжала Мери. – Он знает, где живут лисицы, барсуки и выдры, но хранит это в тайне, чтобы другие мальчики не отыскали нор и не спугнули их. Он знает про все, что только живет или растет в степи.

      – А он любит степь? – спросил Колин. – Как это можно любить такое место… громадное, обнаженное, пустынное!

      – Это самое красивое место, – запротестовала Мери. – Там растут тысячи чудных цветов, и тысячи маленьких живых созданий хлопочут, вьют гнезда, роют норы, поют, щебечут, пищат… Они всегда заняты, и им так весело под землей, или на деревьях, или среди вереска… Это их мир.

      – Откуда ты знаешь все это? – спросил Колин, повернувшись, чтобы взглянуть на нее.

      – Я там ни разу не была, – сказала Мери, вдруг спохватившись, – только проезжала ночью. Мне казалось, что она отвратительна. Но мне все это рассказала Марта, а потом Дикон. А когда Дикон говорит об этом, то кажется, будто все это видишь и слышишь.

      – Когда бываешь болен, то никогда ничего такого не видишь, – беспокойно сказал Колин.

      Он имел вид человека, который прислушивается к каким-то новым звукам вдали и старается угадать, что это такое.

      – Нельзя ничего видеть, когда сидишь в комнате!

      – Я не могу пойти в степь! – сказал он обидчиво.

      Мери с минуту помолчала, потом сказала нечто очень смелое.

      – Мог бы пойти… когда-нибудь!

      Он сделал движение, точно его испугали.

      – Пойти в степь! Как я могу! Ведь я скоро умру!

      – Откуда ты знаешь? – недружелюбно спросила Мери. Ей не нравился тон, которым он говорил о своей смерти. Она не чувствовала никакого сожаления; ей казалось, что он точно хвалится этим.

      – О, я это слышал с тех пор, как помню себя, – сердито ответил он. – Все они вечно шепчутся об этом и думают, что я не замечаю. И им всем этого хочется…

      В Мери вдруг проснулся дух противоречия. Она крепко сжала губы.

      – Если бы им хотелось, чтобы я умерла, – сказала она, – я бы этого не сделала… Кому это хочется, чтоб ты умер?

      – Слугам… и, конечно, доктору Крэвену, потому что он тогда получил бы Миссельтуэйт и был бы богат, а не беден. Он не смеет сказать этого, но у него всегда довольный вид, когда мне хуже… А когда у меня был тиф, он потолстел… И я думаю, что даже моему отцу этого хочется…

      – А я этого не думаю, – упрямо сказала Мери.

      Колин обернулся и снова посмотрел на нее.

      – Ты не думаешь? – сказал он.

      Он откинулся на подушки и притих, точно думая о чем-то. Наступило продолжительное молчание. Быть может, оба они думали о таких странных вещах, о которых обыкновенно дети не думают.

      – Мне очень нравится важный доктор из Лондона, потому что он приказал снять с тебя эту железную штуку, – сказала наконец Мери. – Он тоже сказал, что ты скоро умрешь?

      – Нет.

      – Что же он сказал?

      – Он не шептал, – ответил Колин, – может быть, он знал, что я терпеть не могу шепота. Я сам слышал, как он громко сказал: «Мальчик мог бы жить, если б только