Чудо исповеди. Непридуманные рассказы. Отсутствует

этот момент что-то не вместимое в слова.

      Мне вспомнился грех мой, и вся жизнь моя мне показалась злой и мерзкой. И чувство сильнейшего отвращения к себе охватило меня. И это сознание греховной жизни моей повергло меня в ужас. Тогда я пал пред стоящим около меня Господом и, не смея надеяться, умолял: «Господи, Господи! Я согрешил пред Тобою… спаси меня!» И когда я произнес эти слова, потряслось все мое существо и какая-то сила вошла в меня, и тогда все, что смущало меня и тяготило, ушло куда-то далеко-далеко, так, что стало как небывшее, а в душе зажглась необъятная радость прощения Божия. И стал я благодарить Бога. И вновь и вновь радость озаряла все мое существо. Наконец открылась милостью Божией дверь покаяния. После этого я встал новым человеком. Пережив все это, я потерял речь, и ничего сначала не мог говорить, и только написал другу своему, с которым Господь благословил меня жить, что Бог дал мне пережить великое прощение грехов и возрождение.

      Перемена моего существа была пережита не только внутренне, но и во вне. Я не узнавал самого себя. На службе я стал делать поручаемые мне задания с небывалым для меня успехом, что и было замечено всеми. А радость не уменьшалась в силе своей, все сияла и озаряла мое существо.

      Из записок А.Д. Радынского «День искупления». Машинопись

      «Не прощу никогда…»

      Не простить кому-то, хотя бы одному-единствеииому человеку, живому или уже скончавшемуся, значит НЕ получить прощения себе. Даже при самой подробной и, как кажется, искренней исповеди. Таков непреложный закон. О нем знают все христиане. О нем вспоминают всегда, читая «Отче наш». И все-таки бывают случаи, когда кажется, что кому-то нельзя простить. И тогда происходит то, о чем рассказал как-то владыка Антоний Сурожский.

      «Мне сейчас вспомнилась одна женщина, которую я напутствовал 40 лет назад. Она умирала и просила ее причастить. Я сказал, что она должна исповедоваться. Она исповедовалась, и в конце я ее спросил:

      – А скажите, не остается ли у вас на кого-нибудь злоба? Есть ли кто-нибудь, кого вы не можете простить?