Ричард Длинные Руки – воин Господа. Гай Юлий Орловский

послышались быстрые шаги. Мои пальцы сами инстинктивно прошлись по поясу, где совсем недавно висел молот.

      Ко мне приближался, нарочито громко топая, остроухий Зак Ганн, как назвала его женщина. Кстати, как ее звать, не запомнил. Или она не называлась… Ах да, Беата. Зак Ганн издали вскинул руку, показывая, что в ней пусто, а то ведь я человек, а человеку не чуждо и в рыло без базаров, здесь уже знают рыцарские ндравы. И чтут. Вернее, считаются.

      – Че подкрадываешься? – спросил я подозрительно. – Ты мне смотри…

      – Это я подкрадывался? – спросил он с негодованием. – Что это за существа – люди… Все играют, играют! Вот и король у нас немного заигрался, зачем-то удостаивает тебя высочайшей аудиенции. Это великая честь для новичка, который себя еще ничем не проявил.

      Я пробормотал:

      – Что, и король у вас сова?

      – Сова?

      – Ну да… гм, у нас так почтительно зовут крупных государственных деятелей, что и ночи напролет над картой мира… заботясь, значит, о судьбах подданных… С трубкой во рту и пачкой «Герцеговины-Флор».

      Он покачал головой, уши напружились до хруста хрящиков, морщины на лбу задвигались, укладывая услышанное поудобнее, чтобы быстро достать при острой нужде, щегольнуть перед бабами.

      – Да, он такой… – сказал осторожно. – Однако он может быть не совсем… за картой мира.

      – Бабы? – спросил я. – Бабы – это тоже хорошо.

      Он не рискнул поддерживать светскую беседу, сделал приглашающий жест, и мы пошли по широкому коридору, где пол и стены заливают волны чистого радостного света. Светящийся мох дает оранжевый свет настоящего дневного оттенка, к которому мы привыкли, потолок отражает свет, рассеивает, и передо мной впервые не бежали угольно-черные тени, к которым вынужденно привык в Зорре.

      В тронном зале было светло и радостно. Две фигуры согнулись над пестрой доской, в которой я еще издали узнал шахматную. Один человек, массивный, с торчащими, как у Петра Первого, в стороны усами, явно король: королевская мантия, легкая корона на голове, но веселится и что-то выкрикивает совсем не по-королевски. Второй держится скованно, но я ощутил, что эта скованность не от смущения перед королем, а скорее от близкого поражения.

      Меня подвели ближе, король взглянул мельком, взмахнул белой холеной рукой:

      – Подожди там. Возьми стул, посиди. Сейчас я разгромлю этого простака…

      – Я не простак, Ваше Величество, – возразил второй игрок обидчиво, – просто вы где-то смошенничали…

      Король воскликнул:

      – Опять? На этот раз мы ж в шахматы, а не кости бросаем, не заметил?.. Как тут смошенничать?

      – Не знаю, – возразил второй уныло. – Но вы всегда мошенничаете… У вас и карты крапленые, и кости со свинцом… И шахматы…

      – Что, – спросил король ехидно, – со свинцом? Или крапленые?

      – Вам виднее, – сказал партнер тоже ехидно. – Я не разгадал, я ж не жулик…

      С этой стороны меня отгораживал от короля длинный стол, сплошь заставленный блюдами с изысканно приготовленной едой, а также множеством