Мемуары матери Сталина. 13 женщин Джугашвили. Отсутствует

одной дома. Только часы на стене как-то оживляли опустевший дом. Мне было все равно, правильно ли они идут. Главное, что нарушалась тишина.

      Сосо понимал, как мне тяжело в одиночестве. И поэтому присылал в неделю два письма. Я перечитывала их каждый день – начинала с последнего и заканчивала первым. Каждую ночь эти письма я клала на грудь и так засыпала. А просыпаясь, перечитывала.

      Он очень хорошо учился в семинарии. Я ждала Рождества, Нового года и Пасхи, потому что в эти дни моему мальчику давали две недели выходных.

      Но я замечала, что Сосо уже не тот Сосо. Он уже был мужчиной, с усами и бородой. Но он все также обнимал меня, словно ему было 5 лет.

      Чем старше он становился, тем был более замкнутым. Помню как он впервые пришел на Рождество. Оказывается, он собрал сахар, завернул в платок и принес мне. И так все время приносил гостинцы.

      А я его ела очень медленно, чтобы запах платка перешел на сахар, и я чувствовала запах сына.

      Он не отпускал меня ни на шаг, целовал и обещал, что скоро все мои горести закончатся. Я отвечала, что мне ничего не нужно, лишь бы он жил и хорошо делал свои дела.

      Потом он все больше отдалялся от меня и уже не обещал лучшую жизнь. Иногда даже избегал меня. Мне становилось все труднее разговаривать с ним.

      Постепенно пошли разговоры, что Сосо начал бунтовать.

      У меня чуть сердце не остановилось. Бунтовщик? Я видела в сыне епископа, а не бунтовщика.

      Сразу же поехала в город. Он обиделся: «Чего ты прибежала? И тебя кто спрашивает, что я сделаю, а что нет?»

      Меня очень обидела такая грубость, это было впервые. Я начала плакать: «Не погуби меня, ты один у меня. Как ты можешь погубить Николая? Прекрати бунт! Это не твое дело».

      Он пересилил себя, попытался успокоить меня и поцеловал: «Кто-то тебя обманул, мама. Ты же видишь, я в семинарии и не бунтую. Иначе бы сидел в Метехской тюрьме».

      Это была его первая ложь. В результате он вытер мне слезы и отправил в Гори.

      Но шепот моих соседей оказался верен. Сосо и правда выбрал другой путь.

      Толкнул ногой семинарию, больше со мной не виделся, стал диким и все время проводил с рабочими. А потом его из-за бунта арестовали.

      Это известие меня чуть огнем не сожрало. Опять побежала в город. Я думала, что если приду в метехскую тюрьму, сразу откроют камеру и моего сына отпустят ко мне. Но там было очень много неприятностей.

      Как только я приехала в город, откуда-то появился пьяный Бесо и преградил мне путь: «Куда ты? Остановись!» Бежит и ругается. «А то кровь польется».

      Я подумала: «Куда я одна? А вдруг нож достанет?» И остановилась.

      Он сжал кулаки и готовился к бою: «Что ты сделала с моим сыном? Зачем ты забрала его у меня, если не могла за ним уследить? Зачем нужна его учеба? Он весь мир хочет перевернуть! Его не простят, ты виновата во всем! Если бы не твоя учеба, он бы сейчас мастером был. А из-за тебя он сейчас сидит в тюрьме. Зачем мне нужен сын, который в тюрьме сидел. Я его сам убью».

      Вокруг собрался народ. Я попросила его успокоиться. Сын из тюрьмы опять моим