Мужчины на моей кушетке. Брэнди Энглер

непринужденностью, аристократическим изяществом и шармом молодого человека, происходящего из благовоспитанного общества Новой Англии и рожденного быть джентльменом.

      Высокий и поджарый, с крепким телом футболиста, одетый в дорогой костюм, он вошел в мой кабинет с повелительным видом человека, который знает, что хочет, и привык это получать. Его глаза быстро обследовали неярко освещенную комнату и задержались на висящих по стенам картинах с одобрением знатока, прежде чем небрежно сосредоточить на мне оценивающий взор.

      – Ого, док! Да вы весьма привлекательны, – проронил он. – Думаю, мне придутся по вкусу беседы с вами.

      Я вспыхнула. Мне слегка польстил комплимент красивого мужчины, к тому же одного из моих первых клиентов, но его замечание вогнало меня в краску. За время учебы меня хорошо подготовили к тому, что придется иметь дело с проекциями[2] пациентов, и я хотела сосредоточиться на проникновении под его лощеную маску. Первая же его реплика дала мне понять, что ему приходится скрывать некоторый дискомфорт оттого, что он оказался в уязвимом положении пациента, вынужденного беседовать на темы секса не просто с женщиной, но и со своей ровесницей.

      Я одарила его теплой, но профессиональной улыбкой.

      – Рада, что вы комфортно ощущаете себя в обществе привлекательных женщин, – сказала я, отражая назад его собственное слово, и указала на диван: – Пожалуйста, располагайтесь.

      Дэвид утонул в подушках и провел ладонью по гладкой темной коже. Его колени были широко расставлены, руки раскинуты, взгляд изучал мои ноги и тело. Когда он посмотрел мне в лицо, я ответила ему прямым взглядом в упор. Явно намечалась шахматная партия. Дэвид начал с завуалированного наступления, и стоявшая передо мной задача – пробить его защиту – заинтриговала меня.

      Несмотря на все провокации, мне Дэвид не показался таким уж притягательным. Взгляд его глаз был каким-то тусклым и вялым и выдавал отсутствие истинной харизмы. Его шарм казался заученным, а словно сошедшее с журнальной обложки лицо производило впечатление почти отталкивающее из-за своей близости к совершенству. Да, прекрасная внешность способна привлечь внимание женщины, но в конечном счете именно ей хочется быть красавицей.

      Дэвид устроился поудобнее, и я спросила, о чем он хочет поговорить. Я почти ожидала еще одного «укола флирта». Но он двинулся в ином направлении.

      – Не знаю, способен ли я любить, – тихо проговорил он. – Думаю, я вообще не очень хорошо понимаю, что такое любовь. И правда, что такое любовь на самом деле? Вы можете мне помочь?

      Вопросы Дэвида показались мне честными и искренними, и смотрел он на меня с надеждой. Я помолчала – ему удалось застигнуть меня врасплох, – и тут до меня дошло, что готового ответа на этот простой, но одновременно трудный вопрос у меня нет. Что такое любовь?

      Иногда мне кажется, что пациенты считают психолога хранителем всех тайных выходов из экзистенциальных тупиков жизни:

2

Проекция – один из механизмов психологической защиты, при котором человек приписывает кому-то свои собственные мысли, чувства или мотивы, полагая, что он воспринял что-то, приходящее извне, а не изнутри самого себя.