Человек в коробке. Полина Герцен

на которые его подсадил отец, кто-то специально прячет, чтобы тот не мог контролировать себя в период ломки, показывая на живом примере своё безумие. Спустя пятнадцать минут поисков он понял, что это началось. Не успев оглянуться, Шон почувствовал, что больше не может бороться со злом, которое рвется рвётся наружу сквозь болевые нервные окончания, заставляя ежесекундно ощущать судорожную непрекращающуюся боль в мышцах. Маты, ненависть, злоба на кого-то из близких, занудные придирки. Всё это охватило его разум, подпитав тревогой и паникой. Затем, прошибло на слёзы. Он знал, что не мог остановиться, что-то в груди сжимало и выдавливало наружу все обиды и боль. Поплакав над столом, Шон, через слёзы, решил причесать свои тёмные волосы. Они всегда были почти что по-шотландски огненно-рыжими, из-за чего, тот всегда стыдился себя. Затем, став подростком, кто-то ему подсказал идею красить их в чёрный. Он стал одержим этим и совмещал не только покраску корней волос, но и нюхал волшебную смесь для получения затуманивания разума. Красные, от слёз, глаза, опухшее лицо и мятая одежда – обычное состояние при ломке. А тем временем, дворецкий готовил стол для ужина, на который не придёт никто. Аппетита у Шона не было, о чём свидетельствовало его незаинтересованность даже подняться с кровати.

      – «Внутри я ощущал, что не достоин еды. Я не мог смотреть на неё из-за присущих данному психическому состоянию, побочных эффектов, сопровождаемых паническими атаками и желанием расстаться с жизнью».

      Жалея себя, Шон произнёс эти слова мысленно и запрокинул правую руку над головой. Сплюнув зубную пасту в белоснежную раковину, он посмотрелся в зеркало. В нём отражался парень с растрёпанными волосами. Капля зубной пасты попала на позолоченную раму зеркала. Безупречность, красота и роскошь в один миг были нарушены одним плевком. Свет замерцал, из-за чего, ему на мгновение показалось, что выражение лица изменилось. Волосы нитями упали на лицо, мешки под глазами потемнели, сделав взгляд более злобным и глубоким, на лице появилась широкая ухмылка во весь рот, зубы, казалось, стали неестественно острыми. Изо рта по подбородку стекала пена от зубной пасты, а также синяя кровь и слюни.

      Не помня, как оторвал пластырь от запястья руки и расковырял корочку от раны, Шон свалился на пол. Тело перестало его слушаться и с неким безумием и удовлетворением, он начал размазывать кровь по зеркалу, раме, полотенцам и начал бить зеркало кулаками. Сорвавшись на пронзительный вопль, он прикусил полотенце, представляя, что ему делают электрошок. «Я – ничтожество!». Свет в комнате замерцал ещё интенсивнее, а он сидел и смеялся на полу. Отодвинув волосы, осторожно окунул свой палец в кровь и нарисовал небольшой круг на своём носу, словно это клоунский нос. «Ничтожество! Ты слышишь эти голоса в голове?» – пронеслось в его мыслях. Шон всё время представлял, что мог что-то изменить. Ему казалось, что его сил хватит прекратить эти припадки, но, к сожалению, разум начал необратимо раскалываться на бесчисленное количество частей. Одна часть полушария смотрела на всё это стороны и умирала