(Другая) жизнь Веры. Татьяна Морозова

из университета и, обращаясь к нему, вопрошает:

      – Геннадий Альбертович, Ваш вопрос.

      Тот поднимает черную густую бровь, с недоумением смотрит на Виталину, почти незаметно ерзает на месте, подавшись немного вперед. Видимо, не привык, что с него вопросы требуют на таких мероприятиях.

      Потом, немного подумав, хмуро произносит мой приговор.

      Вопрос теперь уже из университетского курса. А как иначе? Он задает вопрос по материалу, в котором он «в теме».

      Я бледнею и сваливаюсь куда-то в пропасть.

      Ответа на вопрос я не знаю: в школьной программе этого нет.

      Чумовая физичка победоносно смотрит на меня: добилась, чего хотела.

      Я делаю попытки защитить себя, сказав, что это же не школьная программа.

      В ответ получаю ее безапелляционное:

      – Ты же, считай, в университет уже экзамен сдаешь. Должна соответствовать.

      К такому жизнь меня явно не готовила.

      – Не знаешь ответа? – ехидно осведомляется.

      – Нет, – тихо отвечаю.

      Тот, что Геннадий Альбертович, сам, видно не рад, что натворил. Каким-то оправдывающимся тоном объясняет ответ на вопрос, который задал, но я ничего не слышу. В голове шумит бурный поток водопада.

      Мне бы сейчас вовремя вспомнить про оценку на балл выше, обещанную Виталинкой для того, кто будет первым, но эта мысль ускользает куда-то на фоне стресса, так и не превратившись в вопрос.

      А уж физичка и подавно вспоминать про свое обещание не собирается.

      Обведя в кружок пустое место на листочке со штампом, предназначенное для ответа на вопрос экзаменатора из университета, и поставив на нем знак вопроса, мне выносят приговор:

      – Четыре.

      Земля, круто покачнувшись, дает крен и выпрыгивает из-под ног.

      Экзаменующие участливо смотрят на меня.

      Собрав последние остатки мужества, на кисельных ногах я выхожу в темный коридор, где я даю волю своим слезам. В школьном коридоре непривычно тихо и спокойно. Нет обычного шума и гвалта. Все на каникулах.

      Соленые струйки, непрошеные гости, катятся по моим щекам, затекают за белоснежный воротник парадной блузки, одетой по случаю экзамена.

      Судорожные рыдания сотрясают мое тело. Я обнимаю себя за плечи, стараясь удержать себя от всхлипов. Но жалость к себе еще больше меня убивает. Я, сгибаясь пополам, сажусь на пол и, прижимаясь к стене, закрываю руками лицо.

      Это же надо так отомстить.

      Физичку бросил муж. Он был тоже учителем физики в нашей школе. Он ушел к более молодой и симпатичной. И наше учебное заведение тоже покинул.

      Для Виталинки он был на редкость великолепным мужем. Очень высокий, шумный, неугомонный, с всклокоченными кудрями светлых волос. И она – некрасивая серая мышь. Как они вообще поженились? Для нас, школьниц, это оставалось загадкой. Совершенно друг другу не подходили: абсолютно разные типажи, как внутренне, так и внешне. Как она умудрилась такого мужчину подцепить? Но он, видимо, однажды опомнился и сбежал. Даже двое детей в их семье не удержали его.

      И вот я имела дурость прийти как-то в жаркий