(Другая) жизнь Веры. Татьяна Морозова

приезжает из районного центра через час. Должна была приехать еще опергруппа со следователем. Но что-то им помешало.

      Пиндилов, оказавшись главным действующим персонажем после разыгравшейся трагедии, еще больше чувствует свою значимость, ходит, брызгая ядовитой слюной во все стороны.

      Эксперт, высокий худощавый мужчина средних лет с заостренным носом и тонкими губами, со знанием дела приступает к осмотру, и скоро делает предварительное заключение:

      – Смерть наступила в результате отравления психотропным препаратом. Каким именно, сообщу после вскрытия. Забираю вот эту бутылку для экспертизы тоже.

      – Фто за бутылка? – интересуется Пиндилов.

      – Стояла на столе в кухне, где была обнаружена жертва. Полностью опустошенная. Рядом бокал. Возможно, именно в бутылке находился яд. Бокал я тоже изымаю, – добавил он.

      – То есть речь идет об убийстве, я правильно понимаю? – уточняет Лариса, в одну секунду превратившись в бледную тень себя. Еще бы. Ее можно понять, да и нас всех. На дне ее рождения произошло убийство ее лучшей подруги.

      – Я всего лишь эксперт. Я не делаю логических заключений. Я говорю причину смерти и собираю улики. Делают выводы другие, – с этими словами он смотрит на Пиндилова. Похоже, тот уже свои выводы сделал. – Возможно, что она сама приняла смертельную дозу. Был у нее повод покончить жизнь самоубийством? Хотя место и время, прямо скажем, неудачное, – оглядев нас, говорит эксперт.

      – Ну, какой повод? – разводит руками Лариса. – Она – сама жизнерадостность… Была…

      – Так, – включается в разговор Пиндилов. – Откуда эта бутылка?

      Он направляет свои рыбьи глаза на Ларису и ждет ответа.

      – Ее мне Людмила и Виктор на день рождения подарили, – неуверенно сообщает Лариса, успевшая разглядеть запечатанную в пакет бутылку в руках эксперта.

      – Кто такой Виктор? – щурит свои маленькие глазки Пиндилов, разглядывая присутствующих. – Не знаю такого.

      – Это я, – подает голос обнаружившийся в углу террасы Виктор.

      – Кем Вы являетесь пострадавшей? – глаза из рыбьих орбит просто выкатываются наружу.

      – Кому? Людмиле?

      – Да. Да. Людмиле, – недовольно верещит Пиндилов.

      Виктор мнется, не зная, каким словом назвать их с Людмилой отношения.

      – Хахаль он ее, – неожиданно резко отзывается Мария, сидящая за столом.

      – Ах, вот как. В таком случае: все просто до тупизма, – произносит свою коронную фразу Пиндилов.

      – И что же просто? И до какого тупизма, стесняюсь спросить, – настораживается щеточка усов Виктора. В глазах мелькает беспокойство.

      – Единственный подозреваемый – это Вы.

      – Что значит я? – натягивает он на губы нервную улыбку. Видно решает, что у Пиндилова такой юмор. Черный.

      – Кто имел доступ к бутылке? Вы и Людмила. Людмила мертва. Остаетесь только Вы. Все просто, – довольный собой, гордо заключает Пиндилов.

      – Да Вы что такое говорите? Мне какой резон? – переходит на высокие