Перо из крыла ангела. Дорога в никуда. Виктория Фокс

слишком не оправдан и, если бы это кто-то видел, то это казалось бы смешным. Передо мной стояла лошадь, качая большой головой, она жевала ту штуку, что люди зачем-то засунули ей в рот. Животное смотрело на меня умными глазами, фыркая, будто видит меня, и я стою на его пути.

      – Но! – крикнул человек, ударив лошадь.

      Бедное существо поднялось на задние ноги, занеся надо мной копыта, его грива взъерошилась, поднялась дыбом. Издавна громкий звук конь опустился, ударив копытом рядом со мной. Я сделала шаг назад, а он качнул головой, будто прося меня уйти с дороги. От недоумения я нахмурила брови и протянула руку вперед, желая провести по голове коня. Сначала он встрепенулся, сделал шаг назад и покачал головой, фыркая, но затем податливо зажмурился, готовясь то ли к удару, то ли к чему хуже.

      – Бедный, – я осторожно коснулась его головы.

      Тёплая, мягкая, как бархатная ткань, шкура. От моего прикосновения он сначала будто поёжился, мышцы под его шкурой подёргивались, но затем он послушно и покладисто опустил голову, но его послушность не была из-за страха, такая спокойная и даже нежная, будто он впервые ощутил что-то помимо боли от человеческого хлыста. Я тоже что-то ощущала. Приятное тепло животного как-то успокаивало, я даже забыла о тревоге, о волнение.

      Я только сейчас обратила внимание на его прекрасный окрас. Чёрный, как сама ночь, мягкий, как бархат и блестящий, как водяная гладь от лунного света. При этом грива и хвост были белоснежными.

      – Какой ты красавец, – я мягко улыбнулась, продолжая гладить коня уже по гриве и по холке, затем перешла на хребет.

      Когда я гладила его по достаточно выступающим рёбрами, видимо, его не кормят или кормят слишком плохо, он более-менее расслабился. И именно в эту секунду получил удар хлыстом по хребту, от чего вскрикнул от боли и рванул вперёд. Человек как-то выругался, вновь ударив коня.

      Я аж вздрогнула одновременно с животным, съёжившись. Ему так больно. У меня внутри что-то кольнуло. Такая жестокость людей меня иной раз пугала. Я даже представила, как бы он был прекрасен, если бы его сейчас выпустили в чистое поле.

      Такой могучий, такой…

      Я отвела взгляд от измученного коня, чьей силуэт уже начал исчезать из моего поля зрения.

      Так было неприятно внутри, будто это меня, а не его сейчас ударили хлыстом, будто на мне была та штуку, и я жевала её холодное железо, попутно тянув за собой повозку. Сердце обливалось кровью, остро покалывая, будто в него успевали что-то втыкать, причиняя мне почти физическую боль.

      – Эй!

      Я повернулась и удивлённо округлила глаза. Передо мной стоял Рамиэль собственной персоны.

      – Ты пришёл, – я была почти счастлива его видеть, хотелось даже расплыться в широкой улыбке, но только уголки моих губ стали медленно подниматься, как ангел меня отдёрнул.

      Он резко схватил меня за кисть и куда-то поволок, оборачиваясь по сторонам,