Затемнения в Мюнхене. И Уве Клюг. 1942 год. Влад Евгеньевич Ревзин

внутрь дома, Отто с известным трудом.

      На полу комнаты, прямо по ковру, лежали разбросанные в беспорядке книги, обломки мебели, осколки. Пол засыпало штукатуркой.

      – Давай мешок, – прошептал Фриц, осветив телефонный аппарат, лежащий у перевернутого стула. – Совсем целехонький. За такой много кровянки возьмем…

      – А лампу разнесло, – пожаловался Отто.– Жалко. Красивая была. Можно было маме в спальню поставить.

      – Что там лампа? Погляди на стол.

      Тяжелый стол разнесло, словно ударом гигантского топора. Столешницу разрубило на две части, ящики повылетали, и разбитые, лежали у стены.

      – Хорошо бомбануло, – похвалил Отто.

      Фриц подпрыгнул, наступив на какой-то мягкий предмет.

      – Хорошая штука, – отметил он, подняв его и осмотрев. – Кожаная. Пихай в мешок.

      Отто споткнулся о ножку лежащего стула и упал на колени.

      – Тихо ты! Смотри под ноги, корова!

      Отто поднялся с книгой в руке.

      – Гляди, – сказал он. – «Су-мм-ер-ки берли… ага, берлинских идолов». Что такое идолы?

      – Истуканы, из дерева или камня. В церкви такие стоят…

      – Берем?

      – Брось! Кому сейчас нужны книги. За них и морковку не дадут. Надо идти наверх.

      За дверью комнаты раздался шорох.

      – Может, не надо? Страшно что-то…

      Фриц и сам вздрогнул, когда будто бархатная лапа прогладила хребет снизу вверх. Но в его характере не было заведено показывать страх, особенно перед Отто.

      Еще чего!

      – Наверное, крысы. Тут неподалеку бойня, говорят, вся окраина кишит ими. Жрут коровьи кости и кишки, и вырастают до размера эльзасцев.

      – Ай! Мама!

      Фриц похлопал братца по плечу:

      – Не бойся, они тебя не тронут. Пошевеливайся! Наверху мы найдем ценные вещи. А сейчас идем туда, напротив. Свети под ноги!

      В узком коридоре, где пол усыпали осколки зеркала, и луч фонаря разбился на тысячу отражений, они забрали лежащий у входной двери роскошный висячий замок. Отличный замок, – с основным ключом, и с дополнительной скважиной сбоку, – для маленького ключика.

      Фриц каждый вслух оценивал примерный пищевой эквивалент добычи.

      Чуть дальше они нашли трубку и жестянку с табаком. Трубку и жестянку Отто так же заботливо упаковал в мешок.

      Затем братья перебрались в комнату, напротив той, с разгромленным столом.

      Здесь, осветив стены, Фриц присвистнул.

      – Вот это удача!

      Комнату бомба пощадила.

      В шкафах на полках поблескивала посуда, фарфоровые статуэтки. Здесь хранилось более десятка часов, – настенные, каминные, ходики, с кукушкой. Лишь одни часы сорвались с гвоздя и валялись на полу. Оттуда при взрыве вылетела деревянная фигурка смерти, держащая в костлявых руках косу.

      – Гляди, – восхищенно приговаривал Фриц, вытаскивая из шкафа шкатулку.

      Внутри шкатулку наполняли цепочки, медальоны, на дне, -пара медалей; тут же плетеный бело-коричневый погон с жестяной пуговицей.

      – Клад! –