Другая женщина. Сэнди Джонс

меня умоляюще: можно подумать, он прямо-таки упрашивал меня отозваться.

      – Извините, – произнесла я и вышла. Ну держитесь. Если это не что-то важное, я вам покажу.

      – Эмили Грандбок, – сказала я, проведя пальцем по экрану айфона и поднеся аппарат к уху.

      – Грандбок? – переспросил голос в динамике.

      – Да. Чем я могу вам помочь?

      – Неудивительно, что они не стали помещать вашу фамилию на бедж. – Он засмеялся.

      По шее у меня явно поползла краснота, снизу вверх. Ее сполохи добрались до моих щек.

      – К сожалению, в данный момент у меня деловая встреча. Могу я вам перезвонить?

      – Не помню, чтобы у вас был такой шикарный аристократический выговор. Или вы всегда так по телефону?

      Я промолчала, но улыбнулась.

      – Ладно, перезвоните, – разрешил он. – Это Адам, кстати. Адам Бэнкс.

      Он думает, что я дала свой номер какому-то несметному количеству мужчин?

      – Пришлю вам эсэмэску, – добавил он. – А то вдруг мой номер у вас не высветился.

      – Благодарю вас. Я постараюсь в ближайшее время с вами связаться.

      Я отключилась, но успела услышать его смешок.

      Остаток встречи я толком не могла сосредоточиться и даже поймала себя на том, что норовлю свернуть ее раньше времени. Впрочем, я не хотела перезванивать ему слишком быстро: иначе он подумает, что я прямо рвусь с ним пообщаться. Поэтому, когда переводчик сообщил, что клиент желал бы показать мне свое новое офисное пространство, находящееся несколькими этажами выше, я с благодарностью ухватилась за это предложение.

      Неделю спустя, во время нашего совместного обеда, мне пришлось объяснять Адаму, почему в тот раз я перезвонила ему только через три часа.

      – И вы всерьез предполагаете, что я клюну на такую басню? – спросил он недоверчиво.

      – Ну вот честное слово. Я не из тех, кто нарочно оттягивает разговор, просто чтобы показаться крутым. Может, часок и могла бы заставить вас понервничать. Но три? Это уж просто грубо. – И я рассмеялась.

      У него появились морщинки у глаз: он сдерживал улыбку.

      – И вы застряли в лифте? И все это время там проторчали?

      – Да. Три реально длинных часа. С человеком, который почти не говорит по-английски. И с двумя суперумными телефонами. Как выяснилось, ни одному из них не хватает ума позвать на помощь.

      Он поперхнулся своим совиньон-блан и, брызгая вином, заметил:

      – Вот вам и китайская техника.

      Когда я месяц спустя познакомила Адама с Себом, мы успели встретиться с ним (с Адамом) еще восемнадцать раз.

      – Ты что, серьезно? – простонал Себ, когда я третий вечер подряд заявила, что не могу с ним увидеться. – Когда ты сможешь и меня вписать в свой график свиданий?

      – Только вот не надо этой ревности, – поддразнила я его. – Завтра вечером – как тебе?

      – Если только он не попросит тебя о еще одной встрече, да?

      – Обещаю, завтрашний вечер – твой и только твой. – Хотя даже в этот момент,