Первый закон. Трилогия. Джо Аберкромби

прочистил горло.

      – Ну что же, служба зовет. – Он неловко поклонился. – Однако надеюсь, что мы еще встретимся. И весьма скоро.

      Сам Джезаль очень надеялся никогда больше не видеть этого человека.

      – Может быть, снова пофехтуем при случае? – пробормотал майор Вест.

      Глокта издал добродушный смешок.

      – Я бы с удовольствием, Вест, да только в последнее время я немного прихрамываю. Но если вам так хочется подраться, практик Иней сможет оказать вам любезность. – Он перевел взгляд на Челенгорма. – Однако предупреждаю: он дерется не так, как благородные господа. Желаю вам всем приятного вечера.

      Он надел свою шляпу, медленно развернулся и заковылял прочь по грязной улице. Офицеры смотрели ему вслед в долгом неловком молчании. Наконец Каспа, запинаясь, спросил:

      – Что все это значило?

      – Ничего, – отозвался Вест сквозь сжатые зубы. – Нам лучше забыть о том, что здесь что-то произошло.

      Зубы и пальцы

      «Времени мало. Мы должны работать быстро».

      Глокта кивнул Секутору. Тот улыбнулся и стащил мешок с головы Сеппа дан Тойфеля.

      Мастер-распорядитель монетного двора был сильным мужчиной внушительного вида. На его лице уже проступали кровоподтеки.

      – Что все это значит? – заревел он, пытаясь изобразить благородное негодование. – Да вы знаете, кто я такой?

      Глокта фыркнул:

      – Разумеется, мы знаем, кто вы такой. Неужели вы думаете, что мы имеем привычку хватать на улицах всех без разбора?

      – Я мастер-распорядитель королевского монетного двора! – вопил пленник, пытаясь сбросить путы. Практик Иней бесстрастно взирал на него со сложенными на груди руками. Железные инструменты уже лежали в жаровне, светясь оранжевым сиянием. – Да как вы смеете…

      – Я не могу говорить, когда меня постоянно перебивают! – закричал Глокта. Иней свирепо пнул Тойфеля в голень, и тот взвыл от боли. – Как заключенный подпишет признание, если у него связаны руки? Немедленно развяжите его!

      Пока альбинос развязывал запястья пленника, Тойфель тревожно озирался по сторонам. Потом он увидел топорик. Отполированный металл сверкал в ярком свете светильников, словно зеркало.

      «До чего прекрасная вещь. Тебе хотелось бы держать его в руках, не правда ли, Тойфель? Ручаюсь, ты был бы не прочь отрубить им мою голову».

      Он почти надеялся на это – правая рука пленника, казалось, была готова потянуться к оружию, но Тойфель всего лишь отпихнул лист с текстом признания.

      – Ага, – проговорил Глокта. – Мастер-распорядитель у нас, как я вижу, правша.

      – Мастер-распорядитель у нас правша, – прошептал Секутор на ухо пленнику.

      Тойфель поглядел через стол сузившимися глазами.

      – Я вас знаю! Вы Глокта, не так ли? Тот самый, которого взяли в плен в Гуркхуле и потом пытали. Занд дан Глокта, верно? Так вот, могу вам сказать, что на сей раз вы совершили глупость! Большую глупость! Когда об этом услышит верховный судья Маровия…

      Глокта вскочил на