Тайна Нереиды. Роман Буревой

бойца лук со стрелами, кривая сабля, круглый щит. У некоторых есть ружья, которые куда старше своих владельцев. Но оружие – не самое важное. Все дело в их тактике. У них великолепная разведка. А их молниеносные броски! Конница мчится со скоростью наших моторизованных частей. Они появляются как из-под земли и тут же исчезают. Но помните: все до одного лжецы. Их обещаниям нельзя верить, о милосердии они слыхом не слыхивали. Милосердие – это лишняя вещь в их мире. Тот, кто представляет для них хоть какую-то опасность, должен умереть. И умирает. Ужас, который они внушают, разрушает любые стены лучше гаубиц. Стоит в каком-нибудь персидском городе пустить слух, что идут монголы, как народ кидается врассыпную. Разве «Целий» [3] ничего этого не докладывал тебе? – Слово «Целий» Квинт произнес с едва заметным оттенком брезгливости – так произносят его почти все римляне, мгновенно вспоминая неприступное здание на Целийском холме, оплетенное массивными арками, приземистое и тяжеловесное. Но странно, что Квинт, произнося «Целий», тоже кривил губы.

      – «Целий» не считает монголов опасными.

      – Они нападут.

      – Когда?

      – Когда они станут сильными, а мы ослабеем. И перетрусим. И поглупеем. Что произойдет довольно быстро. Ведь мы лишились гениев.

      – Что ты хочешь за этот доклад? Ведь заплатил за него и немало?

      Квинт ответил, но не сразу:

      – Еще утром я собирался просить за эти бумаги пятьдесят тысяч, но теперь нет… Теперь я отдам их даром.

      «Пройдоха? Или профессионал высокого класса?» – Элий не знал, что и думать.

      – Откуда такое бескорыстие?

      – Ты мне платишь, и этого достаточно. Все говорят, что Элий Цезарь – честен. Я служу тебе и тоже должен быть честен. Эти бумаги достались мне бесплатно.

      В глазах Элия сверкнули странные огоньки.

      – Честный проходимец! Интересно, как долго ты сумеешь играть эту роль?

      – Это не игра.

      – Хорошо, ты будешь питаться сознанием своей честности. Судя по твоему замутненному взгляду, оно пьянит куда сильнее фалерна.

      – Моя награда – твое одобрение, Цезарь. Прежде я думал, что главное – разнюхать побольше, ввязаться в крупную игру, запутать интригу, обдурить противника. Теперь я знаю, что главное – получить одобрение такого человека, как ты.

      – Не надо мне льстить.

      – Я не льщу.

      – Тогда не переиграй. Себя и меня.

      Цезарь вновь свернул бумаги Квинта трубочкой.

      – К счастью, эти варвары пока далеко от римских границ. Очень далеко. Где ты прежде служил, Квинт?

      – У Корнелия Икела. В его отряде «личных фрументариев».

      – Ну, раз ты все на свете знаешь… То скажи, что тебе известно про этого Бенита.

      – Пока ничего особенного. Вот только… Он зачастил в дом Сервилии Кар.

      – К матери Летиции? И… его принимают?

      – Охотно.

V

      Особняк банкира Пизона был одним из самых роскошных в Риме. Порой зеваки специально сворачивали по дороге

3

На Целии во времена Древнего Рима находился штаб фрументариев.