Зеркальные числа. Тимур Максютов

Там из тебя всякого повынимали – и пуль, и осколков.

      – Нет, – кашляет Серега. Сплевывает в полотенце, добавляя бурых пятен, – стеклянный такой. Синий.

      – Тьфу, вот чокнутый, а? Его когда в вертолет тащили – тоже все свою стекляшку искал. Кто маму зовет, а Битков – кусок бутылки.

      – Где?!

      – В манде. В тумбочке твоей, придурок.

      Рыча, садится на койке. Ощупывает перебинтованную грудь. Скрипит верхним ящиком тумбочки.

      Тощая пачка писем. Картонная коробочка с орденом Красной Звезды. Мыльница. Бурый огрызок яблока. Вот!

      Берет осколок синевы. Прижимает к повязке, осторожно ложится на спину.

      Улыбается растрескавшимися губами.

* * *

      – Ну, все! Кабздец тебе, барыга.

      Кожаных – четверо. Мелькают набитые кулаки, белые полоски «адидасов».

      Мужик держится секунд десять, потом бритые его заваливают, начинают пинать лежащего – с хеканьем, выдающим удовольствие от процесса.

      – А ну, стоять!

      Битков ставит на скамейку ободранный чемодан с металлическими наугольниками, бросается в драку.

      Первый даже не успевает развернуться – хрюкнув, падает мордой в асфальт. Второй успевает – и совершенно зря. Прямой левой приходится точно в челюсть.

      Третий издает мяукающие звуки, начинает махать ногами. Балерун, тля. Кто же ноги выше пояса задирает в реальном-то бою?

      Битков ловит каратиста под колено, бьет лбом в харю. Добавляет уже по упавшему.

      Последний шипит что-то матерное, выбрасывает тонкий луч ножа. Вот это – зря. За такое не прощают.

      Серега выбивает нож. Руку ломает вполне осознанно и намеренно.

      Помогает мужику подняться.

      «Барыга» смотрит на свой пиджак в кровавых пятнах. Качает головой:

      – Надо же, суки. Двести баксов платил за шкурку-то.

      Подходит к каратисту, пинает узким туфлем. Нагибается и орет:

      – Вы, бычары, всем кагалом не стоите, сколько пиджак! Так своему старшему и передай: должен теперь.

      Поворачивается. Протягивает Биткову бумажный прямоугольник:

      – Будем знакомы. Павел Петрович.

      Удивленный Серега крутит картонку, чешет лоб:

      – А это чего это?

      – Визитная карточка, – хмыкает Павел Петрович, – ты откуда такой взялся? Вписываешься ни с того ни с сего, визитки пугаешься.

      – Я-то местный. Просто четыре года за речкой. Сверхсрочную еще.

      – А! Афганец, значит? Это хорошо. Пошли. С меня поляна за спасение.

      – Да как-то…

      – Пошли-пошли. За все платить надо. А про Пашу- Металлурга любой скажет – я долги отдаю.

* * *

      Четыре огромные трубы, будто наклоненные назад встречным ветром, нещадно дымят, пачкая ослепительную лазурь. Нож форштевня режет бирюзу, как грубый плуг – английский газон.

      По верхней палубе прогуливаются пассажиры первого класса: сияют цилиндры, топорщатся нафабренные усы. Дамы сверкают драгоценностями: один гарнитур стоит столько же, сколько новейший миноносец.

      Смех, словно звон серебряных колокольчиков.