Паулина. Никита Михайлович Самсонов

спасибо тебе за то, что позволил остановиться у тебя, а не в гостинице.

      – Не за что. Очень рад такой квартирантке. В любом случае, готовишь ты вкусно.

      – На день рождения подарю тебе кулинарную книгу. Не шучу.

      – Ладно, ладно, мне уже неловко. Тебе вообще-то не холодно? – заботливо поинтересовался я.

      – В Париже редко бывает снег и такая температура. Так что мне это ново и кла…!

      Не успела она это сказать, как она поскользнулась на льду. Падая, она зацепилась за меня, и мы оба оказались на земле.

      – Уже не так классно?

      – Да-а… Немножко бо-о-льно…

      Моё лицо оказалось в опасной близости от её лица. И наступила пауза, в которую неробкие парни целуют девушек, и всё становится хорошо. Убрал волосы с её глаз и был готов поцеловать. И в её глазах увидел одобрение. Медленно потянулся к её губам, закрыв глаза.

      – У вас всё в порядке, молодые люди? – раздался очень противный голос где-то рядом.

      Отклонившись от Паулины, я неловко улыбнулся и посмотрел на говорившего. Это бабулька с платком на голове и тряпочной сумкой, какие, кажется, носят все с наступлением пенсионного возраста.

      – Замечтались – и вот теперь лежим.

      – Вставайте быстрее! Простудитесь на льду лежать, – последовал ответ человека, повидавшего жизнь. И она ушла.

      Не торопясь, чтобы снова не упасть, поднялся я на ноги и, найдя точку опору, поднял Паулину.

      – Пойдём гулять дальше?

      – Нет, я больше не хочу, – виновато произнесла она, и минутного смятения как не бывало.

      Придя домой, быстро избавившись от уличной одежды и убедившись, что ни синяков, ни ушибов у неё нет, мы по старой русской традиции стали отогреваться чаем.

      Ещё раз подумал: грех мне жаловаться на жизнь! Своя квартира, какая-никакая работа (которую сейчас прогуливаю), прекрасная девушка, потягивающая сейчас со мной чай, любимая мама, которая всё это сделала возможным.

      «Никаких соплей. Только радость, улыбки и любовь к жизни!»

      – Болит?

      – Нет-нет. Легко отделалась.

      – Вкусный чай?

      – Если честно, полная фигня.

      Мне стоило раньше догадаться, что коробка с чайными пакетиками за 250 рублей не будет ей по вкусу.

      – Ну и ладно.

      – Как твоя книга, Максим?

      – Знаешь, я близок к завершению черновика, – быстро встав из-за стола, я сходил за тетрадью, исписанной не самым понятным почерком, дабы похвастаться.

      Девушка отставила кружку подальше и, взяв тетрадь, стала пытаться понять, о чём вообще речь. Она перевернула лист, другой, стараясь разобраться в буквах, но с сожалением заявила:

      – Ты пишешь на-китайском что ли?

      Причём этот приговор прозвучал серьёзно, без юмора.

      – Твой почерк ужасен, Максим.

      – Так, отдай сюда! – я выхватил свою почти полностью исписанную тетрадь. – Понаехали тут критики…

      – Ой,