Перемещение Планеты. Мария Шари

перевел дух Джордж и посмотрел на Мону. Сидевшая без рубашки и стряхивающая с волос травинки девушка вызвала у него определенное желание. – Дорогая, ты уже разделась? – Интонации его голоса сменились на слащавые. – Я не против, к тому же мягкая постель в нашем распоряжении.

      – О, да, мой дорогой, – игриво произнесла Мона. – Я всю жизнь только и мечтала поразвлекаться со своим парнем в стоге грязной соломы.

      На ее насмешку Джордж заметил назидательным тоном:

      – В сексе важна не практичность, а эмоциональная составляющая. К тому же, это сено, а не солома. – Он томно прищурил глаза и с придыханием в голосе пообещал: – Сейчас я доставлю тебе такое удовольствие, о котором ты и не мечтала. Я заставлю тебя стонать так, что обзавидуется даже та страусиха.

      – Как скажешь, дорогой, – с мнимой покорностью согласилась Мона. – Думаешь, получится?

      – А ты постарайся.

      – Вообще-то, я говорю о тебе.

      – Издеваешься надо мной, дрянная девчонка? – Джордж сделал вид, что разозлился, продолжая изображать из себя крутого парня. – Ты будишь во мне необузданного зверя. Сейчас кокетка пожалеет о своих насмешках.

      – Ох, как страшно! С необузданным зверем секса у меня еще не было.

      Парень протянул руку к весело улыбающейся девушке. В это мгновение между их лицами из стога сена высунулась змеиная голова, больше похожая на лягушачью, с маленькими рожками на макушке. Она уставилась на Джорджа немигающим взглядом и угрожающе зашипела. Молодые люди с ужасом вскочили на ноги и бросились прочь от стога. Змея, довольная произведенным эффектом, неожиданно затряслась в беззвучном смехе и затем принялась мирно жевать траву.

      – Подумать только, она травоядная! – удивилась Мона.

      – А шипит, как настоящая! – с досадой добавил Джордж, стряхивая прилипшие к одежде сухие травинки. Он понимал, возвращаться к занятию, которому они намеревались предаваться, было бессмысленно.

      Мимо них с важным видом прошагал метрового роста петух, за ним вереницей старательно топало его потомство – пушистые и смешные оранжевые цыплята. Увидев людей, птенцы остановились и сбились в кучу. Бросая на землян насмешливые взгляды, они о чем-то шептались и откровенно подсмеивались. Один из них крыльями, как руками, изобразил на себе груди девушки, от чего цыплята рассмеялись еще сильнее.

      – Эй, папаша, ты плохо воспитываешь своих детей, – возмущенно сказала Мона петуху.

      Тот обернулся и, не останавливаясь, что-то сердито выговорил своему потомству. Птенцы разом замолчали, быстро выстроились в ряд и прежней вереницей продолжили шествие за отцом. Но смешливые с озорными искорками взгляды так и летели в сторону девушки.

      Неожиданно на поляну выскочил один из веселых носорогов, на его роге висела рубашка Моны. Он положил ее на траву возле девушки, во всю ширь растянул здоровенную морду в извиняющей улыбке и столь же резво умчался.

      – Надо же, какой джентльмен, – приятно