Мой Лерой. Кати Беяз

от слез картинки в какое-то мгновение прояснились, и я различила знакомую кучерявую голову.

      Феникс хромал, карабкаясь по камням при помощи старейшин.

      – Феникс! – закричала я во весь голос.

      Он поднял свое испачканное пылью лицо, и заблестел ослепительной улыбкой.

      – Ты переживала? Ради такого стоило умереть и воскреснуть!

      – Замолчи, прошу, замолчи, – я упала на его плечи.

      Все закончилось. Ущелье было спасено.

      Я приехала домой от Феникса, он подвернул лодыжку и залег на несколько дней в постели. Не находя себе места, я бродила из угла в угол, гоняя ветер по комнате и мысли в голове. Ещё только утром я не могла дождаться вечера, когда открою дневник Лероя. Сейчас же мне не хотелось трогать его вещи. Отчего-то мне казалось, что так я предаю чувства к Фениксу.

      «Какие странные мучения. Словно я выбираю между двумя. Один – лишь миф, фотография, отпечаток в истории. Так глупо воспринимать Лероя всерьез. Мне стоит дочитать побыстрее и закрыть эту тему раз и навсегда».

      Я вытащила темный дневник и открыла на новой странице.

      «Привет! Это снова я. Скучала? Тебе понравилась прошлая ночь?»

      Я нахмурилась и посмотрела на край дивана, туда, где в моем сне сидел Лерой.

      «Пожалуй, прочитаю только стихотворение. С меня на сегодня хватит».

      Отточенным движением телекинеза я перевернула дневник и открыла новое стихотворение Лероя.

      «Элвис»

      Эх, завернусь я в плед сегодня,

      И ни к кому сегодня не пойду.

      Поставлю Элвиса пластинку,

      Бурбона крепкого налью.

      Налей и ты чего покрепче.

      Сядь у открытого окна.

      Найди теперь Кассиопею.

      Надеюсь, в будущем она.

      Надеюсь, в будущем есть гений, 

      Чтоб Элвиса изобрести.

      Надеюсь, в будущем есть ветер,

      Чтоб поцелуй мой принести.

      Я не понимала, как он это делает. Но Лерой снова захватил все мои мысли. Я читала стихотворение снова и снова. И уже очень скоро мне захотелось взглянуть ему в глаза. Я засунула руку в потайной карман сумки, но фотографии там не оказалось. Судорожно перебирая вещи одну за другой, я, наконец, поняла, что потеряла ее где-то в ущелье.

      Мне совершенно срочно надо было ее разыскать и, снарядившись мощным фонарем, я вышла из дома. Дорога до каньона наполнилась нелепыми оправданиями, всплывающими в голове на случай, если кто-то уже нашел это фото.

      «– Это фото нашего далекого родственника с Земли… – Какая чушь, все фото и родословные давно внесены в информационную базу семей Гардокки.

      – Я нашла лишь только это фото на плато и ничего больше…– Несусветица, никакое фото не способно сохраниться пять тысяч лет…»

      Я, наконец, была на месте, прочищая квадрат за квадратом. У обрыва ее не было. Я спустилась по лестнице в ущелье и нашла то место, куда оттащила меня мать. Все было напрасно, фото нигде не было. Ни под кустами, ни за камнями, около деревьев было пусто, и в густом