Крылья Улефа. Алёна Вадимовна Тихонова

тебя спеленают сладкими речами по рукам и ногам. Если бы она тогда позволила вовлечь её в дискуссию – они бы почти наверняка нашли аргументы привлечь её на свою сторону, и сама бы не заметила, как встала бы рядом с ними, отбросив всё земное. И, вероятно, для кого-то подобное вовсе и не плохо, и даже однозначный рост, карьерный и психологический, но не для Сабры и не тогда.

      Домик прятался за изящными столами лазурных деревьев, их пышные кроны выглядели изысканной и невероятно дорогой роскошью для этой части города. Сабра отлично знала, что на их материке эта красота естественным образом не растёт, её везут издалека, сквозь ураганы, грозовые тучи, невзирая ни на пронзающий до костей холод, ни на палящий зной. Да и сам домик, при всей его мнимой внешней простоте, был сложен из материала, который появляется, лишь когда один из островов гибнет. Недра острова тогда выходят наружу, обнажая потрясающие сокровища, и, если ты отчаянный и не дорожишь шкурой – твой риск, вероятно, окупится. Род Таны не только обладал выдающимися богатствами – он выставлял их напоказ, хвастаясь всему миру, что для него нет проблем добыть всё, что заблагорассудится, утолить любой каприз. Сабра приняла Тану, хотя и подозревала, что воспитание в семье аристократов-сибаритов испортило девочку, и что эта наследственность ещё доставит им огромный ворох крупных неприятностей – но Тана приятно удивила её. Девочка оказалась открытой и непосредственной, чуть наивной, но отзывчивой и доброй. Невозможно было представить её среди огромных залов, где в надраенном до безукоризненной чистоты и гладкости полу, так похожем на обманчиво надёжную и прочную поверхность бездонного хрустального озера, блуждали призрачные двойники людей, что жили наверху. И почти пустым коридорам, где лишь изредка на цыпочках, чтобы не потревожить хозяйский покой, сновали безмолвные слуги, Тана не подходила. Впрочем, про Ли можно было сказать то же самое. Сабра представляла их как ноты бравурного праздничного марша в заунывной траурной симфонии. Красное, жёлтое и оранжевое среди бледно-голубого и серого. Такие дети внушали надежду на яркое будущее… И отдать их жизнерадостность и невинные мечты на заклание Хранителям?! Ни за что! Жизнь не дала Сабре родных детей, и она не раз ловила себя на том, что невольно ведёт себя с этими двумя как мать, строгая, взыскательная, но заботливая. Впрочем, она отлично понимала, что, утешая себя подобными иллюзиями, занимается профанацией.

      Сабра вошла в дом. По традиции дверь оставалась незапертой – в столице, где каждый второй умеет чувствовать мысли и намерения тех, кто его окружает, а то и читать следы, даже самые пропащие личности не пробовали присвоить себе чужое. Тем более, что вещи редко давались в незнакомые руки. Чары распознавания подлинного обладателя – традиционный знак качества при производстве, предмет, лишённый такой эмблемы, вряд ли кто-то приобретёт. А того, кого ловили на воровстве, сбрасывали в Нижний Мир, и никаких исключений, даже если он тысячу детей спасал от голода. Отсутствие же замков