Виолончель. Игорь Викторович Братченко

Нет. Наберись смелости, и твоё общество примет тебя, так как здесь всё дело в самооценке. Вот ты говоришь, музыкант. Руки есть? Пальцы есть? Память на месте? Тебя же не контузило… Играть можешь? Так в чём же дело?

      – Да как ты не поймёшь, Руслан! Дело в людях. В обычных людях. Кто пойдёт на мой концерт, если я в инвалидном кресле? Им… – Егор взмахнул рукой, обозначая пространство зала, – им неприятно меня видеть таким.

      – Ха! А ты их спрашивал об этом? Посмотри вокруг внимательно – на тебя кто-то косится, хмурится, сторонится? Они даже не замечают тебя. Ты таким вот – лохматым, небритым и, главное, сникшим, им не интересен. Понимаешь? Не интересен! А слушатели твоих выступлений идут не на тебя поглазеть. Они идут тебя слушать. Вот, представь, что ты – поэт. И тебя парализовало и говорить ты тоже не можешь.

      Руслан сделал паузу, глядя на своего собеседника, и пододвинул к нему ещё одну рюмку с налитым до краёв коньяком.

      – Представил? Вот! Истинная трагедия. А у тебя пустячок! Всевышний просто сбил с тебя спесь и сделал ближе к земле. – Руслан громко захохотал, так что посетители кафе начали поворачиваться к ним, изучая весёлых собеседников.

      – Помнишь сказку про Геракла и Антея? Вот…, нельзя отрываться от земли, а от народа – тем более. Не народ, не общество, а общество – это мы с тобой – не забыл? – перевернули твою машину и загнали тебя прятаться на… Какой там у тебя этаж?

      – Седьмой…, – произнёс Егор, поедая с аппетитом шашлык, как дикарь, срывая ароматное мясо зубами с шампура.

      – Вот…, не мы, значит! До сих пор мы вообще о тебе ничего не знали. А классической музыки мне и здесь хватает. Её всякий раз крутят на набережной – то Чайковский, то Штраус, то… Полонез Огинского, то… ещё что-нибудь. Хватит грызть мясо! Ещё по рюмочке, и мне на работу – деньги считать, а тебе… А тебя отвезут сейчас домой и сопроводят до квартиры – для пущей надёжности.

      Егор посмотрел на графин, Руслан только что его поставил на стол, разлив по рюмкам – там плескались остатки влаги, лечившей больное сознание Егора. «Хорошо посидели. По рюмочке за знакомство…».

      Ящик Пандоры

      УТРО.

      КВАРТИРА СВИРИДОВЫХ.

      Егор проснулся, но не спешил открывать глаза и покидать постель. Лежал, прислушивался к пространству дома. «Как-то всё не так в квартире – звуки, запахи…». Вспомнил о вчерашних посиделках и философствующем продавце. Смутно припоминалась дорога по ночному городу – мелькали витрины, яркие вывески, светофоры…. Какие-то люди помогли ему попасть в квартиру…. Побаливала голова. Лёжа на спине, открыл глаза. Утро. Естественный солнечный свет, попадая сквозь окно в спальню, делил её на тёмную и светлую стороны. Егор перевернулся набок…, глаза от увиденного округлились. Он привстал и сел на кровати, рассматривая лежащую рядом девушку. Её изящную линию спины, руки, убранные под подушку. Длинные светло-русые волосы соседки по кровати были разбросаны по подушке и её плечам.

      В гостиной что-то скрипнуло и упало, затем послышался женский голос: «Милый, не брыкайся. Уже утро…, пора вставать…».

      Егор