Урожай собрать не просто. Юлия Васильева

старого дворецкого, и на дух не выносит нового мага – боюсь, что когда-нибудь эти двое подерутся, несмотря на почтенные годы твоего отца и тщедушность господина Альбера.

      Целую и обнимаю вас всех.

      Мама».

      Без комментариев.

      Надо ли говорить, что упомянутых в письме документов не обнаружилось ни в секретере, ни в прикроватной тумбочке, ни тем более за сервизом в буфете. Они бы так и канули в небытие в нашем маленьком, но таком неорганизованном доме, если бы во время моих уже предыстерических метаний из угла в угол ко мне не подошла наша старая няня и не попросила:

      – Детонька, посмотри, у тебя глаза позорче, сколько тут должно быть петель? – Она протянула мне схему для вязания, нарисованную на слишком хорошей для этой цели бумаге.

      Понимая, что нельзя быть такой подозрительной, я все же перевернула лист… Схема была старательно выведена на договоре залога… На договоре… чего?!

      Я развернула бумагу дрожащими руками: это оказался титульный лист, на котором стояли имена господина Клауса и моего отца, от лица которого действовала маменька. Я знала! Знала! Этот фабрикант не мог быть настолько глупым и расточительным! К счастью или к несчастью, сейчас в руках у меня подрагивал только первый лист договора, что не давало возможности оценить всех масштабов бедствия.

      – Няня, где ты взяла бумагу?

      – Да в комнате Ласа и Ивара – оба сказали, что она им не нужна. Так сколько там петель-то?

      Ротозеи!

      – Боюсь, няня, обратно ты эту схему не получишь.

      Разве что я заставлю Ласа ее скопировать. А потом желательно еще и шаль по ней связать, чтобы знал, как надо обращаться с важными документами.

      Я вихрем поднялась на второй этаж и без стука ворвалась в комнату братьев. Ивар с бабьим визгом отпрыгнул от комода и попытался прикрыться примеряемой послушнической мантией, но из-за ее края все равно выглядывали веселенькие подштанники в зеленый горох.

      – Николетта, тебя никто не учил стучаться, когда ты входишь в комнату к мужчине?!

      Я фыркнула.

      – Нет, меня учили не входить в комнаты к мужчинам.

      – И?

      – Я вошла в комнату к брату. Прекрати возмущаться, вы с Ласом очень и очень виноваты. Кстати, где этот растяпа?

      – Во дворе. Что мы такого сделали-то?

      – Сейчас узнаешь. – Я заметила стопочку знакомой дорогой бумаги на письменном столе. К счастью, все оставшиеся страницы договора были на месте.

      – Вот здесь, кажется, столбик… или петелька?

      – Что такое накид?

      Мои братья склонились головами над мудреной схемой, будто решали судьбы империй. Над ними бдительным коршуном нависала наша няня:

      – Лучше считай!

      – Да считаю я, – пробурчал Ивар, вырисовывая еще одну закорючку.

      – Еще раз пересчитай.

      – Да я уже три раза считал!

      – Ну если ошибетесь…

      Лас стал пересчитывать заново. Он и Ивар еще помнили няню в дни ее относительной молодости,