СЕРДЦА ЛИМОННЫХ КАНАРЕЕК. Михаил Бусин

шизофреники тоже слышат голоса, и это знание страшно его пугало. Он надеялся и молил Всевышнего, чтобы в его случае это оказалось какой-нибудь странной «белой горячкой» – приступом алкогольных галлюцинаций, хотя отдавал себе отчет, что на спасительный диагноз рассчитывать не стоит – пил он все-таки не очень сильно и до беспамятства еще ни разу не напивался. А последней его надеждой была химия – а именно, возможный галлюциногенный эффект от смешивания энергетических напитков, спиртного и таблеток от головной боли, вкупе с хроническим недосыпом.

      Профессор, к которому он попал на прием, был готов разделить эту точку зрения, диагностировав к тому же гипервозбудимость на фоне переутомления. Впрочем, на всякий случай он предложил посетителю пройти полное неврологическое обследование и к своему удивлению немедленно получил согласие. Для верности он напомнил, что это мероприятие платное и отнюдь недешевое, но пациент в панике попросил немедля уложить его в стационар.

      И все стало потихоньку проясняться.

      Уже три часа спустя на свет появилась первая записанная диктором «чужая» мысль. Она его поразила. Своей бессмысленностью и внедренностью в некий совершенно непонятный ему контекст. Он растолкал соседа по палате, истерически потребовал найти ему ручку и успокоился только, когда все записал. Ручку он вернуть отказался, и сосед пожаловался на него дежурной сестре, заявив, что «не желает лежать рядом с психом». Звезде радиоэфира вкололи успокоительное и по настоятельной просьбе опять вызвали профессора. Тот был еще в клинике, пришел, и они переговорили прямо в палате, в результате чего профессор, повидавший на своем веку всякого, немного растерялся. С одной стороны симптомы были классическими, а с другой – его поражала открытость, любознательность и крайняя заинтересованность пациента в своем лечении.

      – Делайте что хотите, доктор, – говорил диктор. – Я вам полностью доверяю. Очень уж не хочется сойти с ума. Готов докладывать обо всех своих наблюдениях, или готов заткнуться и молчать, что прикажете.

      – Ну, зачем же молчать? Нет-нет. Докладывайте.

      – Тогда, вот, сразу, – пациент сосредоточился на череде фактов, пытаясь прозреть связь между ними. – Вот вам моя версия. Э-э… Я когда работаю, когда работаю… я сижу в наушниках, так?

      – Так, – согласился профессор.

      – И иногда, иногда, те, с кем я говорю – идут с помехами. Звук. Связь некачественная, и даже крутые наушники не помогают. Бывает сип, шип, всякая грязь бывает. Я вытягиваю высокие частоты по максимуму, но иногда, иногда – ничего не расслышишь все равно. Вот. А бывает, – тут диктор на секунду замер всем телом и побледнел.

      – Что? – спросил профессор.

      – Нет. Показалось. Ничего. Да. А бывает, что я не слышу ничего в наушниках, потому что там – на той стороне, где позвонивший – там молчат, понимаете? Ну, например, стесняется человек. Или, скорее всего, ребенок прозвонил и испугался…. Вы понимаете?

      – Да.

      – И вот когда