Ангелы Миллениума. Собачье дело. Олег Шелонин

будильником поругался.

      Тут взгляд домового упал на вымазанную в крови, с налипшими перьями, ментовскую дубинку в углу кухни.

      – Это что, Петя? – дрожащим голосом спросил домовой.

      – Я у него имя не спрашивал, – прорычал Валентин, – когда он в четыре утра ко мне в окно влетел и начал орать, сволочь. А потом еще и в лоб клюнуть норовил, когда я его дубинкой достать хотел. Если б не ПМ, – кивнул парень на кухонный стол, на котором лежал пистолет с глушителем, – ушел бы гад! Всю обойму в него всадил, а он все бегает! Пришлось дубинкой добивать.

      – Что ж ты наделал, ирод?! – взвыл домовой. – Это ж элитный ситцевый петух орловской породы! Я сто сорок тысяч за него отвалил!

      – Евро? – ахнул Валентин.

      – Рублей.

      – Это уже легче, – перевел дух юноша, заглянув в духовку. – Так, а я его солил?

      – Сто пятьдесят рублей одно яичко от такой породы стоит, – продолжал убиваться домовой. – Курочки теперь без петуха остались!

      – А вот о них я не подумал. Свидетелей оставлять нельзя. – Валентин покосился на пистолет.

      – Только попробуй! – вскинулся домовой.

      – Зря. А то бы лапшички куриной похлебали.

      Увидев, что хозяин не собирается подниматься с места, Жила опять затосковал.

      – Сто сорок тысяч!

      – Петушка-гриль за три с половиной тыщи евро я еще не пробовал, – облизнулся Валентин. – У нас будет королевский завтрак. Вот только, кажется, я спросонок его еще и поперчить забыл.

      – Уйди! – разозлился домовой, решительно отодвинул хозяина в сторону и начал доводить королевский завтрак до ума.

      – Му-у-у… – подала голос какая-то буренка со двора.

      – Охти господи! – всполошился Жила. – Вот зачем ты петуха забил, недоросль? Утреннюю дойку из-за тебя прозевал.

      Увидев, что юноша опять начал коситься на пистолет, домовой сцапал его со стола и спрятал у себя за спиной.

      – Не вздумай! Буренку не отдам! Парное молоко – это святое!

      – А зря. Мог бы подсказать прогрессивный метод повышения надоя.

      – Какой?

      – Очень простой. Подходишь к буренке, суешь ей ствол под нос и интересуешься: что у нас сегодня будет – молоко или говядина?

      – Да тьфу на тебя!

      – Чего?!!

      – Того! Ишь чего удумал! Буренку мою пугать. Да какое с ей молоко опосля ентого получишь? И вообще некогда мне с тобой здеся! Сам дожаривай.

      Старик бросил пистолет обратно на стол, пулей вылетел из кухни и загромыхал за окном ведрами, спеша к коровнику на утреннюю дойку.

      – Так, когда Жила бесится, скатывается на деревенский сленг, – взял на заметку Валентин. – Интересно, а где он своих коров пасти собрался? – хмыкнул юноша, засовывая нос в духовку.

      Петя-гриль с многочисленными дырками от пуль приятно подрумянился, покрывшись золотистой корочкой. Кулинарные способности Валентина росли не по дням, а по часам! К моменту знакомства со своей будущей женой он умел только жарить яичницу, гренки да варить пельмени, а теперь, спустя всего год, уже готовит