Сказки-притчи. Лена Кройц

ждать и молиться.

      Первую сыпь заметили у одного из мудрецов к рассвету, когда он переливал кроваво-красный настой толченого черного риса. К концу следующего дня оба уже не могли встать. Жар, озноб, потом снова жар. Третий мудрец сбивался с ног подавая воду, обтирая пот, меняя повязки и мокрые простыни.

      Малышка сидела на полу в одном из углов, перебирая свои драгоценные камешки, с интересом наблюдая за замысловатой игрой, в которую играл этот взрослый насупленный человек, изредка ловя на себе взгляд его внимательных серых глаз.

      В середине ночи наступило затишье, и Мудрец, устроив девочку вместе с халатом на своём тюфяке, сел рядом. Три свечи, зажженные у постелей больных, давали достаточно света, чтобы был виден блеск её открытых равнодушных глаз. Она лежала молча, только упрямо сжимала в кулачках камни, не позволяя забрать их даже на время сна.

      «Пожалуй, я расскажу тебе сказку. Закрывай глаза и попробуй заснуть,»– сказал Мудрец.

      «Когда-то давно в одинокой хижине недалеко от высокогорной деревни Моссури, жил маленький мальчик со своей мамой. Окрестные земли были плодородны, лес, сад и огород приносили достаточно, чтобы жизнь казалась мальчику безбедной. Целыми днями он лазал по деревьям и скалам, загорая до черноты. Лежал в послеобеденный час в пахучих травах на остывающих склонах, глядя в высокое белёсо-голубое небо. А по вечерам, засыпая на тёплых нежных руках, мальчик чувствовал абсолютное счастье и думал, что так будет всё время.

      Но однажды, птицы абабиль принесли в деревню неизвестную хворь. Многие жители окрестных мест заболели, слегла и его мать. Сначала она смеялась, подбадривая его, говорила, чтобы он не подходил близко, и что она через день – другой встанет, как не бывало. Потом у неё уже не было сил разговаривать, и она только улыбалась, завидев его, побледневшими губами. К вечеру третьего дня, мама перестала открывать глаза, её лицо стало таким белым, что выглядело чужим.

      Мальчик забыл о запрете и подошёл к постели близко-близко. Но мама не шевелилась. Вне себя от ужаса и горя, он бросился вон из дома, в темноту, не разбирая дороги. Он бежал, и кусты жестоко хлестали его по голым ногам, острые камни впивались в босые ступни, а звёзды, утратив родство, холодно и отчужденно смотрели на него с высоты.

      Выбившись из сил, мальчик упал в зарослях на краю отвесного уступа. Лёжа лицом вниз, в слезах, он в отчаянии молил о чуде. Когда он поднял голову, темнота вокруг будто расступилась: на расстоянии вытянутой руки во множестве росла незнакомая трава. Её маленькие листья, плотно покрывающие стебли, сияли в темноте зеленоватыми прожилками. Вскочив среди этого волшебного свечения во весь рост, вдохновленный неведомой силой, мальчик бросился рвать необычную траву, а собрав целую охапку, полетел, что есть духу, домой. Это была Аам Тари, растущая только в Гималаях.

      Пока готовился отвар, он положил несколько растений матери на грудь и прижал их её едва гнущимися руками. Может, ему показалось, как от стеблей по пальцам и запястьям к локтям,