Бремя ошибочного мира. Элайджа Бунн

его сын, – мы все превратимся в такую же маленькую и незначительную горстку грязи. История всех нас смешает с навозом, уж поверь. Такова ее суть.

      – Не говори так, – успокаивал его Эбит. – Наше величие и сила навсегда останется в умах человечества. Этот мир не сможет к нам так относиться после всего того, что мы для него сделали.

      – Человечество… – усмехнулся Кэрит, – мир… Ты говоришь такие возвышенные слова, но даже не представляешь, сколь мало их значение. Мой отец, Сандис – подтверждение моих слов. Да, он был фанатиком, но разве не было причин для его помешательства? Он видел, как человек, бросивший вызов Богу, убил Великого Редэма парой взмахов меча, а затем просто исчез. Что же ему оставалось, кроме как встать на сторону Всевышнего после такого? И он видел суть. Бог и его творения слишком важны, чтобы обращать внимания на мелкие просчеты вроде того мира, в котором мы с тобой живем. Твоя мама любила этот сад, любила цветы и утреннюю росу, переливающуюся в лучах восходящего солнца. Она знала, что в этом мире, как и во многих других, куда больше прекрасного, чем ужасного. И лишь только люди не могут узреть этого. Мне жаль нас. Мы не в силах всецело проникнуться тем величием, что подарил нам Всевышний. И это наполняет наши сердца ненавистью. А твоя мама была чиста. Несмотря на все те слова, что даже сейчас говорят про нее люди, она была так же чиста, как та роса, на которую она так любила смотреть. И если ты когда-нибудь встретишь такую же чистую душу, то знай – это и есть то единственное, за что стоит бороться в этом мире. В любом мире.

      Смахнув с темных волос капли дождя, Эбит некоторое время хранил молчание. Читая между строк все то, что произнес его отец, он искал двоякий смысл каждого слова. Хорошенько поразмыслив, он, наконец, спросил:

      – Но что, если та кристально-чистая душа, которую я встречу, будет против самого существования Бога? – произнес он.

      – Присмотрись получше, – улыбнулся Кэрит. – Так или иначе, где-то кроется грязь. И если ее нет в той душе, значит она в самом Боге.

      Дождь усиливался, костер тлел. Этот день был наполнен искренней болью и жалостью, несмотря на все свое великолепие. Трагедия для некоторых и обычное происшествие для большинства. Но мнение толпы так и осталось за высокими стенами особняка. А вот дождь продолжал стучать в его окна еще несколько дней.

***

      С грохотом распахнувшиеся двери мгновенно всполошили прислугу и стражников королевского особняка. Принц Бэззер, не щадя чистоты багровых ковров, что лежали у него под ногами, гремя доспехами поднялся по лестнице на второй этаж, оставляя за собой жирные отпечатки своих металлических сапог. Спешно ища уединение, он шмыгнул в одну из комнат своих покоев, но желаемое ускользнуло от него прямо за порогом практически не освещенной опочивальни. Журчание красного вина могло бы наполнить его душу спокойствием и умиротворением, если бы не та особа, что наполняла бокал.

      – Милый