Русалка Сальвадора Дали. Татьяна Оболенская

в смысле, ты с мужиком спала?

      Славка виновато кивнула. Оля с жалостью посмотрела на нее.

      – К врачу идти надо, – уверенно сказала Оля. – И чем раньше, тем лучше. Чего тянуть?

      Конечно же, Оля оказалась права. Еще бы! Она ведь двоих детей родила. Врач, к которому пришла Славка, мгновенно вынесла вердикт: беременность, четыре недели. Славка вышла из поликлиники, села на скамейку и задумалась.

      – Что делать? Извечный философский вопрос. Что делать незамужней девушке, когда она узнает, что ждет ребенка, а будущий папаша ни сном, ни духом? Сама беременность не рассосется. Есть только два пути: аборт или рожать. Что делать? Убить едва зародившуюся жизнь или наоборот, дать новую? – Славка поднялась со скамейки и медленно побрела в сторону дома. Она шла и прислушивалась к себе, к тем изменениям, которые происходили с ней. И она, как ни странно, радовалась этому. Она теперь не просто Славка Вересова, ой, пардон – Огнева. Она теперь будущая мать. В ней растет и развивается новая жизнь. Плоть и кровь ее и Власова. Она мгновенно вспомнила Власова, пляшущих чертей в его бархатных глазах. И неожиданно подумала, что никогда не сделает аборт. Она родит ребенка Власова. От таких мужчин, как Власов, аборты не делают!

      Константин Георгиевич сидел за столом в своем кабинете и работал. Тихо скрипнула дверь, и на пороге появилась Славка. Огнев скосил взгляд на внучку и снова уставился в компьютер.

      – Дед, – тихо позвала Славка, – мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно.

      – Ну, поговори, – продолжал просматривать документ Константин Георгиевич, – я слушаю тебя.

      – Дед, я беременна, – совсем тихо, как будто прошелестела Славка.

      – Что? – вздрогнул Константин Георгиевич. – Ты что-то сказала? Я не расслышал.

      И тут Славку как прорвало.

      – Я сказала, что я беременна, – она уже почти кричала. – Да, вот такая у тебя дрянная, беспутная внучка. Позор рода Вересовых, да и Огневых. Если ты меня выгонишь из дома, будешь тысячу раз прав, я уйду, устроюсь куда-нибудь работать, хоть уборщицей. Но аборт делать я не буду. Я рожу этого ребенка, – слезы градом покатились по щекам.

      Константин Георгиевич встал, подошел к внучке и прижал ее к груди.

      – Ну, что ты, глупенькая, – он гладил ее по голове, и его суровое сердце разрывалось на части. – Что ты несешь, девочка?      Как я могу выгнать из дома свою внучку и ее будущего ребенка. Рожать будешь! Все будет хорошо! Эх, ты, птичка-невеличка, глупая ты моя! – вздохнул он. – А отец, кто? – осторожно поинтересовался Константин Георгиевич, старательно отводя от внучки глаза.

      – Про отца даже не спрашивай, – всхлипнула Славка. – Все равно ничего не скажу.

      – Хорошо, – согласился дед, – ну, хоть не наркоман, алкоголик или еще какой урод?

      – Нет, – грустно улыбнулась Славка. – Отец ребенка замечательный человек, сильный, смелый, самый красивый. Просто я ему не нужна!

      – И Бог с ним, – выдохнул Константин Георгиевич, – раз так, то и нам он тоже не нужен! Сами вырастим ребенка, не бойся.

      – Я с тобой, дед, ничего