Узник свободы. Саша Кардаш

для участников преступной группировки, и почти каждый получил кличку, которая за годы прижилась так, будто мы с ней и родились.

      Я с трудом вспоминаю своё прежнее имя, оно кажется мне совсем чужим – Алексей. Орфей же в древнегреческой мифологии был легендарным певцом и музыкантом, поэтом и философом, олицетворял могущество искусства, и это имя дал мне сам Август, случайно прочитав мои стихи и услышав, как я тихо напеваю какую-то затейливую мелодию. Тогда я лишился своего имени, которое получил при рождении. У меня не осталось ничего, кроме надежд на богатство и власть, которые нам когда-то обещал Август. Но с каждым годом эти надежды рассыпались в прах.

      Если что-то случалось – например, нас начинали преследовать гвардейцы, каким-то образом узнав местоположение, или мы не могли перейти границу между государствами, то Август во всём подозревал нас, своих подчинённых. Он проверял каждого, допрашивал и заставлял рассказывать друг о друге всё. И нам приходилось подчиняться.

      Моя жизнь не была сладкой, но была наполнена приключениями. Я полной грудью вдыхал аромат ветра и моря, когда начинался шторм. Я выходил на палубу и видел дельфинов, желая быть таким же счастливым. Когда наш корабль окружили киты, я единственный улыбался, хотя всех остальных поглощал страх. Я любовался маяками по ночам и переписывался с их смотрителями, используя азбуку Морзе и фонари, подплывая ближе и здороваясь со всеми, кого мы встречали в океане.

      Я ненавидел Августа, ненавидел его приказы и наш образ жизни, но так любил приключения и океан, который мы пересекали вдоль и поперёк, останавливаясь у пристаней новых и новых городов, что не мог покинуть всё это уже столько лет. Только понимал, что однажды мне это надоест. А вернуться я уже не смогу.

      Однажды я и правда чуть не предал всех нас, а Август уже не мог просто оставить меня где-нибудь в городе совсем одного, я знал слишком много. Так что он угрожал мне несколько недель подряд, а каждый раз, когда мы оставались одни, приставлял к виску пистолет и допрашивал.

      Говорил, что если я ещё раз дам повод в себе усомниться, то не доживу до следующего дня рождения. А я чуть не сдал его гвардейцам – не специально, конечно. И тогда он начал относиться ко мне опасливо, серьёзно и до ужаса строго. И ту угрозу я, наверное, буду помнить до конца жизни.

      Поэтому я думаю, что теперь Август начнёт преследовать меня в первую очередь, как только выйдет из тюрьмы – а он очень скоро сможет сбежать, я уверен. Поэтому мне ничего не остаётся, только бежать с корабля… Иначе я рискую потерпеть поражение в игре, которая началась, когда я дал клятву Хели. Хотя, по сути, рискую я в любом случае, и ещё не ясно, где сильнее.

      Только вот пути назад уже нет. Корабля с берега больше не видно, северный ночной ветер забирается под кожу и заставляет дрожать от холода. Я медленно поднимаюсь с пристани и, последний раз взглянув на горизонт, покидаю это место. Может быть, навсегда.

      За моей спиной целые километры, что я прошёл за эту ночь, не смыкая глаз. Но под утро всё-таки заснул