Девочка с самокатом. Дарёна Хэйл

пока ещё неяркого солнца и жмурится, наслаждаясь теплом. Со сна или почему-то ещё всё происходящее кажется ей ирреальным, происходящим не здесь, не сейчас и не с ней.

      Эмбер перебирает воспоминания, как покупатели в магазине Хавьера перебирают товар: вот Лилит, строго оглядывающая зал в одну секунду и радостно улыбающаяся Давиду в следующую (и королева – в любую секунду), вот Дженни и Джонни в одинаково мятых рубашках, вот Стефан – мальчишка из Столицы, совсем молодой, с пушистой светлой чёлкой и угольно-чёрными ресницами, вот широкоплечая Кэт с восточными глазами и стрижкой, короче которой просто не существует. Вот Лисса, выверенным жестом откидывающая волосы. Вот Вик, то отводящий от Эмбер глаза, то вызывающе толкающий её плечом в коридоре. Вот Калани, вытирающий испачканные машинным маслом руки прямо о белую майку.

      Вот Эмбер, которой давным-давно пора было подняться с кровати и спуститься на завтрак, и которая теперь, резко вскочив, торопливо носится по комнате, хватаясь то за ботинки, то за джинсы, то за ручку двери в полутёмную ванную. Лампочка там перегорела позавчера, и Эмбер приходится оставить дверь открытой, чтобы хоть что-то увидеть. Она быстро плещет в лицо холодной водой и кривится от слишком мятного привкуса пасты.

      Кое-как стянув волосы в пучок на самой макушке (они слишком короткие, и бóльшая часть, выпав из резинки, всё равно спадает на шею), Эмбер даже не смотрится в зеркало перед тем, как броситься вниз. Она помнит, как выглядит, и сомневается, что за ночь что-нибудь изменилось в её тёмной коже, или в россыпи ещё более тёмных веснушек на широком, чуть вздёрнутом кверху носу с болтающейся крупной серёжкой, или в обветренных пухлых губах, или в карих глазах с золотистыми крапинками (Хавьер говорил, что когда она злится, эти крапинки превращаются в искры и грозятся всё на хрен поджечь).

      Когда Эмбер кажется, будто она теряет себя, она смотрит на своё отражение так долго, что глаза начинают болеть. Но сейчас у неё нет на это времени. Сейчас она опаздывает на завтрак.

      Когда она спускается, в столовой уже нет ни Калани, ни Дженни и Джонни, и ей приходится в полном одиночестве усесться за «их» столик – теперь бесконечно пустой. Но он пустует недолго. Не успевает Эмбер сделать первый глоток крепкого чая, как к ней подсаживается та, кого она меньше всего ожидает увидеть.

      Звезда. Такая же холодная, красивая и недосягаемая. Лисса.

      Какое-то время они обе молчат. Эмбер старается не думать о том, как всё это странно. Ей просто нужно поесть, чтобы не свалиться без сил прямо посреди трассы – на радость живым мертвецам. Или зрителям.

      – Тебе их не жалко? – неожиданно спрашивает Лисса. Она ковыряет маленькой ложечкой овсяную кашу, смешанную с морщинистым тёмным изюмом, рядом с ней – наполовину пустая кружка с кофе.

      Или наполовину полная, это как посмотреть.

      – Кого? – Эмбер пытается сообразить, почему ей должно быть жалко тех, кто приходит посмотреть на их гонки.

      Лисса кривится.

      – Зомби, конечно. – Она облизывает ложку и, подмигнув Эмбер, с