Асур. Егор Neбо

есть? – спросил Семен, когда подошла официантка и подала меню.

      – Ха-ха-ха, – медленно и членораздельно ответила девушка с бейджем «Анна».

      – Что, уже сегодня спрашивали? – Семен открыл меню.

      – Нет, – ответила официантка. – Но вчера спрашивали.

      Анна побарабанила рукой по своему блокноту.

      – И позавчера спрашивали. И позапозавчера.

      В дверях ресторана появился Павел. Семен поднял в приветствии руку, помахал Севастьянову. Привычки обниматься у друзей не было никогда, поэтому Кляйн не встал, когда Севастьянов подошел, а только приподнялся с места и подал руку для рукопожатия.

      – Что будешь? – спросил Семен Пашу.

      – Да кофе давай, – ответил Паша, скинул легкую дубленку рядом с собой на диванчик и присел.

      – И мне кофе, – сказал Семен официантке. И добавил, когда понял, что официантка сейчас захочет подробностей: – На ваш выбор. Оба два.

      Когда Анна ушла, Павел достал из куртки пачку сигарет, вынул оттуда себе одну, бросил пачку на стол и закурил.

      – Как дела в Париже? – улыбнулся Севастьянов Семену.

      – Ты, Паша, наверное, шел и репетировал эту фразу, – улыбнулся в ответ Кляйн.

      – Ну уж… и репетировал, – хотя по глазам Павлика Семену и стало очевидно, что именно репетировал. – Как долетел?

      – Самолетом, – ответил Семен. Он достал сигарету и тоже закурил. – А в Париже, ты спрашивал… Сыровато. Темновато. Еда сильно так себе. Гулять не выпускали. Да и вообще, слухи о том, как хорошо сидеть в европейских тюрьмах сильно преувеличены.

      – Ну Кельвин, – сказал Севастьянов. В классе у Кляйна была такая кличка – Кельвин. Потому что Кляйн. Паша подвинул пепельницу так, чтобы доставали оба. – Ты сам виноват. Или концы прятать надо было лучше. Или жить честно.

      Семен посмотрел своему другу в глаза и прищурился.

      – Честно жить, Паша, в то время значило только одно – жить плохо, – ответил он. – И чем честнее – тем хуже. Разве умели мы тогда, в самом разбеге, жить плохо?

      – Ну это да, – глядя теперь куда-то в сторону, ответил Севастьянов. – Не умели.

      Пришла официантка Анна и принесла кофе в крошечных чашечках.

      – Это сейчас все сильно поменялось, – сказал Семен. Он взял свой кофе и стал его помешивать. – Жить честно и жить хорошо – выражения, которые больше не спорят между собой. Хотя чего-то мне мерещится, что всех налогов не платишь ты и сейчас.

      – Ладно, Сема, – сказал Паша и снова посмотрел на Кляйна, – вряд ли мы налоги мои сейчас собрались обсуждать. Тебе жить-то сейчас есть где?

      – Знаешь уже? – спросил Кляйн. – Про квартиру?

      – Ну, я кое-что слышал, – сказал Сеов. – Без подробностей. Знаю, что Кочеткову отошла. По суду. А почему… Чем-то поганым от этой истории веет, вот я и не вдавался.

      Дима Кочетков, с которым Кляйн открывал «Колбасу», тоже был из их лицейского класса.

      – Да