Русь моя неоглядная. Александр Федорович Чебыкин

Кокшаров Ярослав, молоденький, подвижный, круглолицый, невысокого роста паренек, на коленях кромсал мерзлую землю тесаком, с которым пришел в отряд добровольцем. Замерзшие комья земли отталкивал вперед и по бокам. Руки тряслись, глаза слезились, всего знобило. Ярослав почувствовал немоготу еще утром. Вчера из роты отправили несколько человек, заболевших тифом. Кое-как отрыв себе лежбище, улегся, стал устраивать винтовку между мерзлыми глызьями и тут же забылся. В полусне слышал, как пули щелкали по брустверу окопчика. Командир роты кричал: «Без команды огня не открывать, беречь патроны!».

      Атаки следовали одна за другой. Целиться было плохо. Разламывало голову. Жар пронизывал все тело. Ярослав стал ловчиться, и в этот момент пуля ударила в цевье винтовки, задела запястье, пробила предплечье и звякнула о котелок в вещевом мешке. У Ярослава потемнело в глазах, и он сунулся носом в мерзлую землю. Сосед видел, как сник Ярослав, но оказать помощь не мог – противник вел интенсивный огонь. С темнотой бой утих. Командир роты дал команду отступать на верхние Постаноги. Рота поредела. Шестеро убитых, десятка два раненых. Ярослава еле отодрали от земли: ноги в ботинках с обмотками примерзли. Убитых уложили в овражке, кое-как забросали землей, а сверху накидали лапник и сучья. Раненых дотащили до соседней деревни Заполье. В деревне оказался старичок с оказией из его села. В Ярославе узнал сына своего друга Павла, с которым ходил на Японскую.

      Ярослава перебинтовали, уложили на розвальни, и дед повез его домой. Дорога дальняя. Ярослав всю дорогу метался в жару. На третий день приехали домой, но дом оказался заколочен – семья вымерла от тифа. Дед решил везти Ярослава к себе. Проезжая мимо школы, в которой дед работал сторожем, решил забежать – узнать, как там дела. На стук вышла молодая бледнолицая учительница со светлорусой косой ниже пояса, серыми печальными глазами. Увидев Ярослава, запротестовала: «Куда, Вы, дедушка, его повезете, кто будет за ним ухаживать? Пока Вы ездили, Вашей Матрены не стало». Дед обмяк и сел рядом с санными в снег. Вдвоем они затащили Ярослава в светелку, раздели, нагрели воды, обмыли. Нижнее белье сожгли в печи, а верхнюю одежду выбросили на мороз. Раны на руке были неглубокие и начинали заживать, но ноги распухли и посинели.

      Парасковья закончила курсы медсестер при педучилище в Кудымкаре. Лечила ноги настоями и мазями по бабушкиным рецептам и сбивала отварами жар. На третий день Ярослав пришел в себя. Пальцы руки шевелились. Раны подтянулись. Щекотало – значит заживало, но ноги ломило – боль не давала спать. Две недели отлежал Ярослав, две недели Парасковья не отходила от него. Только на рождество Ярослав пошел посмотреть свой дом. Подворье было растащено. Постройки соседи разобрали на дрова.

      Зима была холодная. Все переболели тифом. Сил в лес ездить ни у кого не было. Дом сиротливо стоял на косогоре. У Парасковьи родных тоже не было. Ярослав был благодарен судьбе, что она свела его с такой милой, прекрасной, нежной, обходительной девушкой. По весне Ярослав вступил в Коммунистический союз молодежи. Немного оклемавшись,