Обладать и принадлежать. Рената Литвинова

первая зашла в комнату. Перед дверью она сняла туфли, как в деревне, и вошла босиком.

      Вообще здесь перед каждой дверью стояли горки истрепанных шлепанцев и тапок. Пахло едой. Иностранец абсолютно ничем не интересовался и стоял смирно, с вежливой улыбкой рассматривая Риту.

      Тут Яя выглянула. Они затянулись к ней в комнатку с двухэтажной кроватью-«нарами».

      – Это – моя! – Яя с улыбкой похлопала по «второму этажу». Иностранец сел на «первый этаж», пригнув голову и уперевшись взглядом в круглое зеркало на стене. Здесь было так тесно, что все близко. Прямо под носом у клиента висела его прозаическая физиономия в отражении, как гиперреалистический портрет. На полке с одной-единственной книгой стоял лакированный, на керамическом овале портрет мужчины, как на могилку – с серьезным и бдительным лицом.

      – Это – муж моей соседки из другого города! – сказала Яя, жестикулируя, плюхаясь рядом с иностранцем на «первый этаж», в полумрак. – Но у нее есть любовник из соседней комнаты! – успокоила она.

      Иностранец достал кошелек, когда наступила томительная пауза.

      – Стой! – вскричала Яя и бросилась зашторивать окно, а потом хлопотливо подбежала к двери и задвинула засов. Теперь все было готово.

      – Я тебя, – иностранец вдруг заговорил по-русски, ткнул в Риту пальцем в дверях, когда уходил, – жду у церкви. Да?

      – Да-да, – сказала Рита поспешно, чтобы Яя не увидела – та отслаивала деньги, вмятые в простыни.

      Он зачесал ладонью редкие волосы, перебросив их на затылок, крякнул и пошел, громко стуча ботинками по деревянному полу.

      Гоняясь за выгодой, они всегда соблюдали верность друг другу, и Рита, конечно, не пошла за ним. Она расшторила окно и молча смотрела, как уходят самоуверенные мужчины с мясистыми спинами, пока Яя хрустела деньгами и делила их пополам, сидя в одних чулках в полумраке ниши «первого этажа».

      В комнатке за такой короткий отрезок времени сразу воцарился беспорядок, бордельный и грязный. Хотелось поскорее убраться отсюда.

      Яя протянула свернутые бумажки, как выдают бухгалтера зарплату в окошке.

      – Жа-а-дный, фу! – коротко определила она его, и больше о нем не вспоминали.

      Одеваясь, Яя подошла к зеркалу, посмотрелась.

      – Ма-а-а-ленькая у меня грудь! – грустно протянула она, вздыхая. Вернулась, села рядом с Ритой, провела рукой по ее груди. Улыбнулась. – Нра-а-а-вится мне! – пояснила она.

      Глава: Жалобы

      Рита опускает указательный палец в чай и смазывает виски, щеки… и слышит, как звонит телефон.

      – Алеша!!! – говорит она.

      – Это говорят от Яи. – По телефону чужой голос. Пауза. Шептание: – Она передает вам, что у нее все плохо!.. – Тут, видно, Яя вырывает трубку и кричит отчаянно, оглушая Риту: – Горе!!! О, горе у меня!!!

      – Что случилось? – тоже кричит Рита.

      Опять меняется трубка на чужой, старающийся быть «нейтральным» голос и объясняет:

      – Она говорит: «Меня уволили с работы!»

      – Да вы что? Почему?

      – Она