Личный дневник Оливии Уилсон. Валериан Маркаров

как и других своих пациентов, в зависимом состоянии как можно дольше.

      – Вы ошибаетесь, Эндрю! Если бы я удерживал пациента в терапии ради своего бумажника, я бы плохо спал по ночам…

      – Не уверен, что это так. И полагаю, вы просто злоупотребляете своим положением…

      – Злоупотребляю своим положением?

      – Именно! Кстати, почему вы всё время поглядываете на часы?

      – У меня плотный график, Эндрю…

      – И что это значит? – оборвал он Джозефа. – Что сеанс окончен?

      – А как вы хотите?

      – Хочу, чтобы был окончен.

      – Тогда считайте, что он окончен.

      – Хорошо. Но учтите, доктор, чёрт вас подери, что это ещё не конец. Мы встретимся, встретимся в обязательном порядке. Ах, если бы вы знали, как же сильно мне иногда хотелось двинуть кулаком в вашу «добродушную» физиономию, или нет – подложить дохлую крысу под вашу дурацкую кушетку! Это сравняло бы кое-какие счета… Но и это ещё не всё… В моём распоряжении имеются средства, которые напрочь испортят вашу репутацию! Вот увидите… они будут иметь для вас такие последствия, что мало не покажется…

      А потом случилось то, что должно было случиться при таких обстоятельствах. Он, Джозеф Уилсон, всегда признавал необходимость физического контакта с пациентами. И обычно они с Эндрю обменивались рукопожатиями в конце сеанса. Но не сегодня: Эндрю толкнул дверь ногой и сухо кивнул ему на прощание.

      Само собой разумеется, что за долгие годы работы в практике доктора Уилсона случалось всякое. Подавляющее большинство пациентов были благодарны ему за проведённое лечение. В те эпизодические дни, когда он болел, они справлялись о его здоровье: как он себя чувствует и состоится ли очередной сеанс психотерапии? А если уходил в отпуск, опасались, что он больше не вернётся, и это станет для них настоящим апокалипсисом! Они дарили ему конфеты и музыкальные шкатулки, поздравляли с праздниками и присылали открытки на Рождество, порой незаслуженно, потому что, бывало, его пациент выздоравливал сам. Среди врачей бытует фраза «спонтанная ремиссия» – для объяснения немыслимого. В таком случае Уилсону как врачу было нечего сказать самому себе: его клиент здоров и он рад тому, что теперь они могут попрощаться. Самым заветным подарком для него оставалось простое «спасибо» и объятия: это то, что заставляло его просыпаться утром и выполнять свою работу, имея шанс получить такую благодарность. Но бывало, к счастью, крайне редко, что вместо признательности он слышал оскорбления и даже угрозы. Иначе и быть не могло – такова специфика его профессии. И внутренне он был уже давно к этому готов. Единственное, в чём он всегда нуждался – это толстая кожа носорога, чтобы с большей лёгкостью выносить незаслуженные нападки в свой адрес. Увы, она иногда подводила его, оказываясь в такие моменты недостаточно прочной…

      – Таким образом, доктор Уилсон, – продолжала его ассистентка Люси, треща без умолку, безостановочно, бесконтрольно