Утятинский демон. Книга вторая. Евгения Черноусова

Вам как удобнее: за свой счет или очередной? Компенсирую я любой.

      – Вот это не надо. Я сама решу этот вопрос. Все, до свидания.

      Грета встала. Вслед за ней поднялся и старик.

      – Маргарита, мне не хотелось бы, чтобы вы считали, что я пытаюсь втянуть вас в неблаговидные дела. Присядьте. Я скажу вам, в чем мой интерес. Надеюсь на вашу скромность… и благоразумие, – он ожег ее взглядом. – Дело в том, что пропавшая женщина – единственная моя кровная родственница. И я боюсь, что это стало причиной ее беды.

      – Так кто пропал, родственница или ее сотрудница?

      – У моего отца был родной брат, Рувим Борисович. У него была дочь Земфира, моя двоюродная сестра. Она уже двадцать лет как померла. Все прочие родственники сгинули в войну. Так что я единственный Наппельбаум.

      – А…

      – Та, что живет в Утятине – вдова моего отца. Не удивляйтесь, она была моложе его лет на пятьдесят. Это совсем другая история, ее мы касаться не будем. А та, о которой идет речь – дочь внебрачного сына моего дяди. И об этом никто не знал до сегодняшнего дня. И Ида об этом не знает. То есть я так думал. А теперь сомневаюсь. Что вы так смотрите?

      – Соображаю… Вашу исчезнувшую родственницу звали… зовут Катькой?

      – Откуда вы знаете?

      – В свой последний приезд тетя Таня много о ней слышала. И чем-то она ее зацепила.

      – Чем?

      – Кто-то назвал ее идеальной женой.

      – Скажете тоже… Вечно дралась с мужем.

      – Может, в этом и есть идеал. И еще она все время говорила, что ее мучает сходство Катьки с кем-то очень знакомым. На кого она похожа? Не на вашу ли двоюродную сестру?

      – Да. Очень похожа.

      – И насчет того, что никто не знает. Помнится, ей рассказывали анекдот, как Катька выкуривала родственников Ираиды Семеновны. Она к соседке Майе Станчиц настройщика привела, еврея, и пока он работал, сплела ему трогательную историю, что она тоже по крови еврейка, незаконнорожденная дочь Майиного папы, и что они каждый месяц первого числа ездили с бедной мамой в Уремовск за пособием от блудного отца, и Майина мать дарила ей что-нибудь из старых вещей дочери. Вам это ничего не навевает?

      – То есть сама Катя знала?

      – Или знала, или догадывалась. Что-то с вымогательством от незаконной родни в ее жизни было.

      – Дядя Рувим умер почти пятьдесят лет назад. Что-то, безусловно, он своей пассии давал. Потом им немножко помогал мой отец, но делал это тайком. Он в свой последний приезд… да ладно, в заключении он меня навещал! Он рассказал о Мише, о брате моем двоюродном, получается. Сказал: от вас с Фирой внуков не дождешься, так хоть от этого… Хотя малый вырос непутевым. Но папа на шантаж бы не повелся. Да и чем его было шантажировать? Адюльтером брата? Смешно!

      – Думайте, думайте. Недаром же она говорила о поездках в Уремовск.

      – Не отец, – Наппельбаум поглядел на Грету и поперхнулся. – Вы думаете, семью? Они ведь туда переехали. Мария Давидовна? Ну, нет, кто с ней бы связался, сам бы ей деньги отдал! Значит, Фира. Дурочка, что же она мне ничего не сказала?