Утятинский демон. Книга вторая. Евгения Черноусова

перед смертью.

      – Если дед был неважный, так может, она решила напоследок доброе дело сделать.

      – Для доброго дела еще силы нужны.

      – А, ты в этом смысле.

      Чтобы успокоить нервы, Грета взялась за пылесос. Постепенно неприятные воспоминания о сегодняшних событиях притупились, и она даже стала напевать. Когда она домывала третье окно, то, сидя на подоконнике, пела уже в полный голос, забыв, что в доме не одна:

      И в час последнего прощанья

      Прости невольный мой обман.

      Дадим друг другу обещанье,

      Что будет кратким расставанье,

      Как этот утренний туман.

      – Какие тут таланты открываются! – с издевкой, как показалось, сказал Руслан, заглядывая в дверь. Грета не смутилась. В общем-то, его мнение насчет ее вокальных данных ее не особенно волновало. Поэтому она просто сказала:

      – Прости, я забыла, что не одна.

      Зато Руслан неожиданно смутился. Он стал неловко оправдываться, что ему действительно понравилось ее пение. На их голоса вышел из кухни Кирилл. И Грета стала рассказывать им легенду об утятинском демоне, а потом и о сне на заводской остановке. Увлекшись, она чуть не перешла на рассказ от первого лица.

      – Это же только сон, – сказал Кирилл.

      – Но где!

      – Что где?

      – Ты помнишь, что «заказанного» можно вернуть с перекрестка трех дорог? А что такое перекресток трех дорог? Да просто дорога с ответвлением!

      – Нет, – вмешался Руслан. – Это будут две дороги.

      – Встань на этот перекресток. Отсюда ты можешь пойти в трех направлениях: в Утятин, в Васильевку и на кладбище. Получается перекресток трех дорог. Или, по правилам дорожного движения, трехсторонний перекресток. Здесь и стояла моя тетя, когда мимо нее прошли эти обреченные. Одну из них она остановила. И, может быть, до конца жизни мучилась, что не остановила остальных. Хотя бы детей.

      – И сколько человек можно двумя руками удержать? – снова вступил в разговор Кирилл. – Нет, если рассматривать это дело с рациональной точки зрения, то ее действия оптимальны. Алкоголик Макар; беспризорные дети и злобная бабка, ведущие асоциальный образ жизни; дед, который тиранит своих родных. И молодая женщина, ждущая ребенка. Кстати, а ребенок-то выжил?

      – Жива девочка, – ответил бесшумно возникший в дверном проеме Шеметов. За спиной его маячил еще один мужик, с папочкой под мышкой. – Танечкой назвали. В честь вашей тетушки, надо полагать.

      – Ну, они-то о её сне не слыхивали.

      – Тут такое дело… Лида ведь в том котловане не то спала, не то бредила. И в этом бреду ее кто-то позвал «Таня!» и вывел на дорогу. Получается, у них общий сон.

      – Ну, вы ваще! – выдохнул Руслан. – Общий сон, общий бред. Это гриппом вместе болеют, а с ума сходят поодиночке.

      – А ты, милок, поживи в Утятине. Вместе с нами бредить начнешь. Так, значит, Лидочку демону заказали. Милая девочка, никому не мешала… кроме свекрови. Ну, ничего, теперь этот демон у нее в доме поселился. Сынок-то ее, почитай, каждый день колотит.

      – А как же Лидочка? – вмешалась Грета. –